большое, – выговорила она, довольно и в то же время смутившись. – Еще раз, простите. Моя семья будет у вас в долгу. И я у вас в долгу…
– Все-все. Да хранят вас боги, юная госпожа. Возвращайтесь в гостевые апартаменты и отдохните. Вы слишком устали.
Девушка откланялась в грациозном имперском поклоне и вышла из таблиния, прикрыв за собой дверь. Сцевола остался один. Докучливые чайки – и те улетели отсюда.
Он наврал Юстинии. Он не будет заниматься делами. За какой бы преторский протокол он не взялся, больше Сцевола не мог разобрать ни одной детали, смысл ускользал от него, а если ты теряешь смысл – то теряешь и желание, и долг, и возможности. Проблема Юстинии приковала его внимание железными кандалами, которые она хотела надеть на своего бывшего. Что если девушка – лишь делюзия? Слишком красивая для того, чтобы быть реальностью! Так бессонный разум бредит, тщась склонить своего хозяина пойти спать, предупреждает: берегись безумия. Но в глубине сердца, в том месте, которое сохраняется даже в окончательно спятившем человеке, ибо защищено оно не его разумом, а самой сущностью, что появляется от рождения, таилось понимание. Она не делюзия, не игра теней, не желаемое вместо действительного. Девушка была так же реальна, как этот стол, как эти юридические дела и открытое настежь окно.
Он услышал гул кузнечного молотка, извергающего из подковы (а может быть с раскаленного лезвия топора, что в будущем насытится кровью преступника) огненные искры. Облака танцевали в небе, и где-то на близлежащих скалах две чайки, позабавившиеся встречей с магистром оффиций, ловили рыбу. Сон к Сцеволе подкрался неожиданно. Не как круговорот, ворующий разум у тела, но как прекрасная дама, завлекающая супруга на брачное ложе, – соблазнительно и ненавязчиво.
Сцевола закрыл глаза, откинувшись на спинку кресла.
«Юстиния… красивое имя!»
Дэйран
– Не стой на месте! Двигайся! – Его фальката42, зазвенев в воздухе, обрушилась на гладиус Фирса. Молодому гюнру43 оставалось задержать атаку, и рвануться влево, чтобы нанести колющий удар снизу-вверх. Его меч был коротким, но острее бритвы, и в умелых руках мог бы принести Дэйрану смерть, окажись он на секунду менее проворным, чем Фирс – однако гладиусом управляли руки любителя. Дэйран отбил клинок и острие укололо лишь воздух. Фирс отпрянул, поднимая руку.
– Достаточно, мастер Дэйран. Ох… чтоб вас… достаточно! Эй!
Дэйран не спешил возвращать фалькату в ножны. Фирс хитрый и самоуверенный парень, он может ударить исподтишка.
– Что ты скажешь своему противнику? Достаточно?
«Он не будет слушать твоих эйканий, будь на моем месте другой воин, тебя бы уже похоронили, мальчишка!»
– Может быть, – ответил Фирс с апломбом, – когда свалю его с ног и всажу меч промеж глаз.
– И ты окажешься в могиле быстрее, чем успеешь моргнуть!
– Я во всяком случае пытался! – отозвался Фирс. – Фух.