с наслаждением, бережно выливая на себя воду. Это было замечательно – вновь почувствовать себя чистым! Он обтерся полотенцем, стараясь при этом не касаться большого, рваного рубца на правом бедре, и развернул одежду – грубую полотняную рубаху и штаны, изношенные, но чистые, в которые и облачился. Рукава и штанины оказались коротковатыми, но он не обратил на это внимания. Связав в узел грязные лохмотья, он присел в свой угол в ожидании Эллен.
Она принесла с собой ножницы и гребенку. Усадив его на перевернутое ведро, принялась вычесывать вшей, после чего подрезала ему отросшие за время плена волосы и бороду. Он сидел смирно, боясь пошевелиться – прикосновения ее рук доставляли ему невероятное наслаждение. Закончив, Эллен принесла метелку, собрала волосы с полу и вынесла их вместе с тряпьем, которое он снял с себя. Унесла пустые ведра. А когда хотела подтащить лохань с грязной водой к двери, он решительным, но мягким движением отстранил ее и, с легкостью подняв тяжелую посудину, отнес к выходу и выплеснул воду за порогом.
Со смущенной улыбкой девушка разглядывала совершенно преобразившегося пленника.
– Я не думала, что ты так молод! – воскликнула она.
Вечером вместе с ужином она принесла ему пару старых одеял, которыми заменила грязные – она собиралась выстирать их на следующий день.
В ту ночь впервые за все время плена он уснул спокойно.
* * *
Хозяин выздоровел, однако о пленнике словно позабыл. Он частенько выезжал куда-то в сопровождении сыновей, и к нему стали наведываться гости. В доме чувствовалась напряженная суета; сам не зная отчего, Уильям забеспокоился. Чутьем он понял, что каким-то образом это связано с Эллен: все эти дни она была скованной и печальной. Приходя, она уже не улыбалась, и старательно прятала от него глаза.
Причину он понял через неделю: в один из дней во дворе показалась группа всадников во главе с молодым, богато одетым шотландцем на великолепном вороном скакуне. Его встречала с почестями вся семья; рослый, высокомерный и дерзкий, он громко смеялся и много говорил. Припав к окошку, пленник следил за всем этим, теряясь в догадках.
Шотландец, спешившись, с подчеркнутым почтением поздоровался с главой семейства и его сыновьями. Затем хозяйка подтолкнула к нему Эллен, бледную, не поднимающую глаз. И гость склонился перед нею, после чего завладел рукой девушки и прижал ее к губам – даже на таком расстоянии Уильям заметил, как она изменилась в лице. Шотландец требовательно взмахнул рукой – к нему подступил один из его свиты, удерживая на почтительно вытянутых руках подбитую лисьим мехом накидку. Набросив одеяние на плечи Эллен, гость вновь взял ее за руку и, сопровождаемый свитой и оживленно галдевшими хозяевами, прошел с нею в дом.
Страшная мука исказила лицо пленника; он глухо, обреченно застонал и, привалившись к стене, мешком осел на пол.