этому последнему пункту своей принципиальной схемы я должен сделать необходимое дополнение – комментарий:
Весь «перестроечный» период я помню довольно отчетливо и, можно сказать, даже детально, видимо, потому, что вел в это время подробный дневник. Положив руку на сердце, могу заверить читателей в том, что абсурд пронизывал ход горбачевской перестройки фронтально и по всем возможным и невозможным направлениям. В дневнике, который я вел в те годы, сохранилось немало записей, свидетельствующих о том, что многие факты действительности – начиная от анекдотического приземления самолета немецкого пилота-любителя Матиаса Руста на Красной площади в мае 1987 г. и кончая угрожающе-бессмысленным грохотом танковых гусениц по московским мостовым в августе 1991 г. – воспринимались мной как образцы полнейшего абсурда. Но если к этим дневниковым записям (слишком пространным, чтобы цитировать их здесь) можно предъявить претензии в субъективности, то к советской прессе тех лет такие претензии предъявлять трудно. Уникальность советской «перестроечной» прессы заключалась в том, что она выглядела одновременно и сверхобъективной и сверхабсурдной.
У меня сохранилась подшивка одной из наиболее популярных «перестроечных» газет того времени – подшивка «Московских новостей» за 1989 г., и, просматривая ее недавно, я поразился тому, насколько часто присутствует абсурдистская ситуация или тематика на страницах ее выпусков. Вот, к примеру, один из первых ее номеров 1989 г. – № 7. В нем помещена большая статья американского политолога Д.К. Гэлбрейта о конвергенции – «Новая реальность. Капитализм и коммунизм в переходный период» (с. 6). Эта статья соседствует с заметкой «История с историей», в которой историк-сталинист А. Филимонов ратует за достоверность и «научный характер» фактов, изложенных им в диссертации, защищенной в 1953 г., – «И.В. Сталин – организатор и руководитель печати бакинских большевиков (1907–1910 гг.)» (с. 4). Такое в подвергаемой еще цензуре советской прессе стало возможным только при Горбачеве.
Привожу далее в качестве примеров некоторые другие достаточно красноречивые заголовки публиковавшихся статей: «Процесс о миллионах, или исповедь советского миллионера» (№ 9, с. 12); «Митрополит выступает в партшколе» (№ 11, с.14); «Крымские татары жаждут исхода» (№ 15, с. 13); «Ленинград: милиционеры выдвигают требования» (№ 17, с. 2); «Молитва на улице Горького» (№ 24, с. 2); «Увольнение в бомжи. (Где жить офицеру после службы Родине)» (№ 25, с. 15); «Требуем журналиста и попа. Бунт в колонии общего режима» (№ 27, с. 15), «Перестройка ОВД и НАТО. Готовы ли участники Организации Варшавского договора к реализации своего предложения о роспуске военных организаций двух блоков» (№ 27, с. 7); «Социалистическая ферма в штате Огайо» (№ 28, с. 6); «Дмитрий Язов: гласность укрепляет безопасность» (№ 29, с. 11); «Минкульт – минимум культуры» (№ 29, с. 13); «Академик Аганбегян в роли предпринимателя» (№ 30, с. 7); «Правительство Коми блокирует указ. Впервые автономная республика защищает кооперативы от подзаконного акта союзной республики» (№ 31, с. 10); «Самый умный среди дураков» (№ 33, с. 14); «Активная