по-испански что-то чирикать. Она засмеялась и села рядом с ним. «Факин чикано! – ревниво выматерился про себя Майкл. – Фак, надо было раньше условиться». Тони бросил что-то бармену, и тот поставил перед Мансеррат фужер вина. Майкл подумал, что надо взять это на вооружение. Пощебетав, парочка встала и направилась к портьере. Тони оглянулся и подмигнул.
Время шло, никто не выходил. Что за черт! Может, Мартинес не послушал и взял одну на двоих? Майкл вопросительно гляул на бармена. Тот истолковал его взгляд по-своему и повторил виски. «Ну и рожа у этого корсара!» – снова подумал Майкл и, потягивая виски, не без зависти представил, чем там занимаются Тони и Монсеррат.
Послышалось цоканье каблуков, из-за портьеры вышла женщина, мельком вглянула, кивнула и поцокала в зал. Ничего оголенного. «Хозяйка или корсарова жена», – решил Майкл. – Ну точно Мартинес сэкономил взял одну на двоих. Нет, после него – фу!
Майкла аж передернуло. Бармен истолковал это по-своему.
– Не нравится? – сказал он на своем корявом. – Лучше у меня нет. Да и в Барселоне.
– Что? – не понял Майкл.
– Линда, – кивнул Бармен в сторону зала. – Ее зовут Линда.
Майкл обернулся. Линда сидела на диване перед низким столиком. В полутьме ее почти не было видно, только огонек сигареты.
– Давай, моряк! Будешь благодарить Уго, – подбодрил бармен.
Майкл глупо ухмыльнулся, пряча смятение, заглотнул остаток виски и достал сигарету. Бармен услужливо поднес прикурить. Майкл обреченно сполз с табурета и, чувствуя дрожь в коленках, пошел. Что ей сказать? Да вряд ли она по-английски…
Подойдя, он плюхнулся на диван, что стоял углом к тому, где сидела она.
– Привет, – непослушными губами, не глядя на нее, сказал он. – Не помешаю?
Она, видно, не поняла и сказала:
– Линда.
– Майкл. Приятно познакомиться.
Эту фразу она знала и заученно ответила. Майкл сделал несколько нервных затяжек и, по-прежнему не глядя ей в лицо, спросил, что она хотела бы выпить. Она усмехнулась:
– Сhateau d’Yquem.
Майкл опешил. Не потому, что она назвала одно из самых дорогих вин, а оттого как она произнесла это «Сhateau d’Yquem», совсем как его маман, на чистом французском.
– Parlez-vous francais? – спросил Майкл, впервые глянув на нее, – и встретил ее слегка удивленный взгляд.
– Уго сказал: ты американец, – по-французски же ответила она.
– Американец.
– А говоришь как француз.
– Ты тоже, – впервые улыбнулся Майкл.
– Я в Британи родилась, в Сен-Мало. Там порт. А ты в Париже? Выговор парижский.
– Мать парижанка, а я родился Нью-Йорке. – Майкл прикурил от сигареты другую и встал. – Сhateau d’Yquem? En 1762, okay?
Она вскинула на него лукавые глаза и взмахнула густо накрашенными ресницами. «Хулиганка!» – про себя улыбнулся он и направвился к стойке. – А глаза чýдные. Стрижка «Утиный зад», самая модная, смыть штукатурку – не больше двадцати. Это она сперва показалась