sir, I do! Я говорю!
Дон улыбнулся:
– Йа гаварил рюски немношко, но забил.
– Во всяком случае, я вас понимаю.
Дон снова улыбнулся:
– Спасибо. Йа бил Москва в наша воени мисийа в сорок четире год…
У Майкла мелькнула мысль, что из страха перед Доном, чепе решили замять, а тому попалась русская фамилия, и он захотел освежить свой русский – просто совпало так.
– Рюски – хороши марйаки… – продолжал Дон. – Йа…
– Были! – осмелел Майкл.
– Били? Почемью били? Йа стречал рюски марйаки в Расиа и…
– И Россия – была! ваше высокопревосходительство. То, что сейчас – это…
– What means «ваша висо», um…
– …высокопревосходительство, – подсказал Майкл. – Так обращались в России к высшим чинам до большевиков. А теперь говорят: «товарищ».
– Да, да! – улыбнулся Дон. – «Товариш».
– А потом пришли «товарищи» и все отняли: чины, заслуги перед Отечеством, Веру, Родину… Жизни! – словоохотливо продолжал Майкл, начав надеяться, что пронесет, и все больше воодушевляясь. – Миллионы убили, уморили, сгноили в лагерях. России не стало…
– Йа сам ненавиджю камйюнизм, – вставил Дон.
– А кому, кроме них самих, может нравиться концлагерь в одну шестую часть света. А последние русские моряки ушли из Крыма еще в 20-м году, и с ними мой отец…
– Он бил морйак?
– И дед, и… Все Иевлевы были офицерами Императоского Флота, воспитанниками Морского корпуса в Санкт-Питербурге – ну как наша Академия в Аннаполисе.
Дон покивал и перешел на английский:
– Я встречал одного русского, князя Шéрбатóва, он учился в Морском корпусе, а в Америке стал офицером Navy и сопровождал президента Рузвельта на Ялтинскую конференцию в 1945 году. Ну, и ты решил продолжить семейную традицию?
– Так точно, сэр! – в свою очередь перешел на английский Майкл. – Но не флотскую. – И принялся рассказывать, что в Белой армии отцу поручили аэрофотосъемку позиций красных, и так у него пошло в эмиграции: во Франции стал ассистентом оператора, в Америке режиссером документального кино…
Временами их прерывали: то явился с докладом старпом, то сам Дон останавливал, прислушивался к тому, что транслируется с ходового мостика. Затем Майкл с упоением продолжал, но уже не из желания заговорить зубы, а оттого что Дон умел слушать, и ему хотелось рассказывать.
Отбили рынду – полдень.
– Твой отец тоже Иевлев? – спросил капитан, как бы ставя точку в рассказе Майкла.
– Это я – «тоже», сэр! – улыбнулся Майкл, радуясь, что все обошлось.
– Ну что ж, передумаешь, решишь связать жизнь с морем – дай знать, – сказал Дон, как бы заключая встречу. – Я напишу тебе рекомендацию в Академию.
Майкл смутился.
– …Несмотря на твой серьезный проступок.
Майкл покраснел, как, наверное, никогда не краснел ни до, ни после.
– Рассказывай,