и омлет с беконом заметно улучшили ему настроение, и, когда они вышли из кафе, он предложил обойти площадь. Обнявшись, они прошли галереями по периметру и остановились у фонтана. Скульптурная группа из трех женских фигур как бы укрывалась под чашей куда падает вода, как в перевернутый зонт.
– Фонтан «Три грации», – сказала Линда.
– Четыре, – поправил Майкл.
– Три – где ты видишь четыре? – изумилась она.
– Четвертая – вот! – указал он на нее. – И самая грациозная.
Линда польщенно отмахнулась. Они снова обнялись и пошли к выходу. Проходя мимо какого-то здания, она сказала, что это отель, куда она хотела его привести.
– Тебе не понравилось в «Ориенте»? – обиженно сказал он.
– О, что ты! Очень!
Через несколько шагов он снял руку с ее плеча и спросил:
– И часто ты бываешь в этом отеле?
Она покраснела и чуть не заплакала.
– Я здесь жила, пока Уго меня не подобрал. А теперь я живу с Монсеррат, мы вместе снимаем комнату. – И резко добавила: – И никого туда не водим, успокойся.
– Нет, я просто… – оправдываясь, пробормотал он и снова обнял ее.
В обнимку они вышли на Рамбла и пошли в сторону порта. На бульваре уже вовсю кипела жизнь. Линда что-то показывала, Майкл рассеянно кивал, угукал, не в состоянии отделаться от мысли, что вот сейчас они расстанутся, и через какой-нибудь час она будет раздеваться перед другим. И не он, а тот другой будет зырить на ее голые ляжки повыше чулок, а потом… Нет, сейчас же купить кольцо и сделать предложение! Лотки и лавчонки с местной бижутерией на каждом шагу, но ничего с ювелиркой. Он глянул на часы. Ни к утренней приборке, ни к завтраку он уже не успевал – разве что к поднятию флага.
– Что ты ищешь? – спросила Линда.
Майкл хотел ответить, но что-то удерживало. Сомнение, что готов так круто изменить жизнь, еще не начав, не нагулявшись, не пожив студенческой жизнью. Про университет забудь, какая киношкола, когда придется работать. Утром – на работу, вечером – с работы, на работу, с работы. В кино – по уикендам. Как зритель. Или на студию коробки с пленкой подносить и глядеть, как снимают другие. А она? Что будет делать она, без языка? А там ребенок, вообще жизни не будет. Нет-нет, нет, еще не время.
Майкл поглядел на Линду. Она жалобно улыбнулась, словно прочла его мысли. У него комок подступил к горлу. Сейчас они расстануться, и он ее больше не увидит. Никогда. Он всегда мечтал именно о такой, но и представить не мог, что может быть так хорошо. Встретил! И что же? Вот так взять и потерять? Такой больше нету, а другая – другая ему не нужна, какая б ни была. Ему нужна она, его малышка…
В таком душевном раздрае Майкл не заметил, как они дошли до Колумба, свернули на набережную, и вот уже показалась «коробка», с бортовым номером «148», и толпа зевак, собравшихся поглазеть на подъем флага.
Вахтенным у сходни стоял знакомый матрос. При виде Майкла и девушки, он вылупился, больше на Линду, даже рот приоткрыл, и Майкл посоветовал:
– Close your jaws and keep watch!
К его удивлению, вахтенный не осклабился, не ответил