и будто прыгнула. Кораг почувствовал укол в спину, разрывающую боль по нервам, судорожную встряску. И свалился. Свеченье предстало над ним. Его сверкающие руки, подобно острым копьям, вонзались и колко обнимали. Руки и ноги бешено мандражировала. Ванадий начал выпускать горькую струйку гари и дыма.
Наида села на крыльцо, разглядывая необычно алый восход. Вдали, где находились водородные залежи, она разглядела тьму. И отвела взгляд. Она вжалась в куртку, ощущая необычную морозную дрожь. Из глаз полились солёные капли. Она их стерла, достала тест на беременность из кармана и, обеспокоенная, встревоженная, сжала зубы, простонала. Наида швырнула тестер, он разбился об острые скалы вдребезги, а ошмётки навсегда поглотили шелестящие парные волны. Дарссеанка снова сжалась, тяжело подрагивая, вздохнула и шмыгнула носом.
– Ну как? – пропищала, спрятала лицо ладонями и безудержно заплакала.
Шаровые молнии кружили по залежам. Неделями сеть из аномалий осаждала завод. Тьма кутилась в небе, иногда её вспарывал проблеск света, пока поле полыхало от сгустков и искр. Но завод стоял. Осажденный светляками и поглощённый тьмой со стороны он напоминал покинутый заброшенный дом, из которого издревле исчезло всё электричество.
Аномалии неистово неугомонно кружили. Их чарующее сиянье потрескивало разрядами и порхало у рваных разрывов, в шквале пламени, в небе, у обломков турелей и танков, вокруг обугленных трупов. Как только глаза поднимались с окон завода, казалось, что могучий сгусток чувствует взор и оборачивается к нему. Никто не знал, когда они исчезнут, а иногда казалось, что шаровые сферы будет кружить вокруг вечность. Пока неожиданно, никем негаданно, сгустки растаяли после мощной встряски и дикого гула, и исчезли в рассвете.
5
Околевшая Наида переступила порог. Некогда в душной комнате, вжавшись, она протряслась, затем прошипела от жгучего холода и толкнула скрипучую дверцу. Сквозь щель дунул сильный ветер. По полу пробежали снежинки и, попав в тепло, перевоплотились в парную стружку. Шторки спальницы прозвенели и поколыхались. Наида с болезненным усилием заперла дверцу балкона, устало вздохнула и взглянула в стекло. В пухлых тучах нагнетались грозовые разряды. С неба белые пушинки падали на левитирующие острова. У замка на тротуаре скопился дневной снег, который подтаивал до низкого хладагентного тумана.
Тусклое отраженье в стекле передвинулось.
– Опять сидела на балконе? – услышала она повелительный тон, обернулась. Арагонда подхватил камушек на одной шторке, осмотрел и тут же бросил. Над спальницей прошелся игристый звон. – В такую то погоду?
Наида гордо выпрямилась и застыла в невозмутимом взгляде.
– Мне нравятся вид с замка, – ответила с любезной улыбкой, затем ступила на шаг и болезненно сщурилась.
Когда хрупкая дева болезненно дрогнула, Арагонда недовольно фыркнул в фильтр. Его шлем повернулся к полке трельяжа. Отчего Наиде стало противней вдвойне. Она прохромала к спальнице и с трудом бухнулась