опасен. Хотя мы уже давно программируем сырьё. Ведь, когда водород столкнётся с кислородом, не обязательно, что появится энергия и образуется водный пар. Этот процесс имеет много стадий. А благодаря тому, что оба впрыскивателя программируют жидкий водород и изменяют воздух, отслаивая из него чистый кислород, мы получаем бешеную силищу! Кстати, аккумулятор из ванадия. Да, без этого металла мы бы пропали.
Каждый раз, когда Вансиан говорил слово "программируемый", возникало необычное чувство. Кораг хмыкнул в затянувшейся паузе. Его смущало чувство предопределенности, осознание вмешательства, будто бы жизнь – лишь программируемый механизм, никакого изыска, метафоры или таинства.
Пропустив минуту, Кораг понял намек наставника. Он вспомнил о роге на голове, затем о своих ванадиевых доспехах и невольно потёрся спиной, когда вдруг ощутил, что покоцанный молнией экзоскелет лежит как-то криво. Однако дискомфорт также неожиданно исчез, как и появился. Вансиан похлопал по плечу. Кораг услышал звон брони, который будто усилил старческую доброту.
– Раз это всего лишь пустая глыба, то может не стоит с ней постоянно маяться? Я могу дозвониться до замка, и нам пришлют новую машину. Брось её, нечем с хламом возиться, только время зря тратишь.
На одну секунду Вансиан почувствовал тоску, ностальгию, как только прислушался к уговорам Корага. Однако все перипетии труб, все вмятины и царапины казались настолько родными, так укоренились в памяти, будто сама его жизнь состояла из захлеба хладагента и горячего рёва сжигателя.
– Она мне досталась от отца, – с горечью ответил он. Кораг сгорбился и уронил взгляд. Между ними завязался узел. – Принеси баллон с жидким водородом.
Багажник раскрылся с ржавым скрипом. Наставник услышал глухой удар. Эхо баллона протянулось по лесу, и каждый плод будто колыхнулся от испуга. Тишь настигла в мгновенье. У корней деревьев витали едва заметные белые хлопья. С кустарников стекали холодные синие капли с падающей туманной струйкой. Даже древесная кора имела синеватый оттенок, будто её всю изжалили морозные пары.
Плоды кустов и ветвей чуть качались на холодном ветру и издавали сочный флуоресцентный свет. И лес казался усыпанным плодами, которые вместо листьев испивали свет поутру и в эпоху зари. Однако их красота пробуждалась лишь в сумрак, когда в бутонах начинала краснеть сердцевина. И чем глубже была ночь, тем ярче краснели щёчки бутона, будто личинка, что укрывалась в коконе, мёрзла и в попытки согреться, начинала сильнее разогревать очаг.
Вансиан притянул толстый провод от криостата, передал. Кораг вставил гнездо в баллон и повернул его влево до щелчка. Каждая мышца провода начала сжиматься, как толстая кишка, и чавкать, заглатывая хладагент. Аккумулятор затрясся в холодном чане. Тогда гнездо само отпустило баллон, а провод притянулся на место.
Они прислушались к двигателю.
– Похоже, тебе удалось унять её капризы. Что ты сделал?
– Есть парочка способов, но на грани знаний, интуиции и ощущений. Стоит тебе как-нибудь