Гонрова-то в двух шагах, – пожал плечами Татеук. – Как им про ближайшего соседа не знать. С кем торговать тогда будут? Кому «дымные» вина сбывать? Спарсам? Те на них не шибко падки, а в самой Империи скорее в пользу казны отберут, чем заплатят честной монетой.
Ярренвейн кивнул и тронул поводья Ниммиррина. Слушать сетования Лассана на митляндцев он не собирался – так вполне можно до утра простоять у порога. В лучших традициях сказочных рыцарей и всяких там герольдов рон Эанэ поднял коня на дыбы и затрубил в рог. Вопить о своём прибытии и его цели он, конечно, не стал, так как это был бы уже перебор, но на гарцующем коне слегка покрасовался, не то чтобы сильно, но всё-таки надеясь, что за ним наблюдает хотя бы одна пара прекрасных женских глаз.
Мост скоренько опустили – яшметская стража явно не спала на дежурстве, а несла службу исправно, по крайней мере на дорогу поглядывала. Друзья въехали в городок. Лассан витиевато и многословно поприветствовал «доблестных воинов, удостоившихся великой чести встречать благородного, отважного и долгожданного гостя». Стражники пофыркали в бороды, но подношение в виде бутыли крепкой ястриннской малгарры приняли с обещанием выпить за здоровье рона Эанэ сразу же, как их сменят на посту.
Улицы, мощённые всё тем же эстэффом, не были даже запорошены снегом – тёплый камень растапливал его тут же, и подковы коней звонко цокали в вечерней тиши. Ранней весной солнце ещё не вошло в полную силу, не отвоевало небо у Яры-луны, а потому темнело довольно рано, особенно здесь, на севере. Во многих домах уже зажгли свечи и масляные светцы – слюдяные окошки замерцали в сумерках, напоминая о домашнем тепле и сытном ужине. Людей на улицах было немного, только дети носились ватагами, играя в какие-то свои игры: не то в разбойников, не то в табун лошадей. На немощённом, а оттого заснеженном пустыре доживала свой век скособоченная снего-баба с жестяным ведром на голове и кривым сучком вместо носа. Двоё мальчишек, впряжённые в скрипящую на все лады тележку мчали с горы замотанную в шаль девочку, звонко хохочущую на ухабах и особо крутых поворотах. В двух шагах от Ниммиррина один из двуногих «коней» резко затормозил, засмотревшись на черногривого красавца и тележка перевернулась.
– О-па, – сказал, ухмыляясь, Лассан.
Девочка в рваной шали отвесила нерасторопной «лошадке» тумака и, отбросив с лица спутанную чёлку, посмотрела на Ярренвейна. Пристально – будто оценивая. Потом фыркнула и с диким воплем пустилась догонять сбежавших приятелей. Ярренвейн же смотрел ей вслед несоизмеримо дольше. Девочка была та же. И глаза у неё и вправду были зелёные, словно припорошенные серебром.
– Неужели и вправду каннка? – пробормотал Ярмэйн.
Лассан пожал плечами. Догони и спроси, раз так интересно – молчал он. Вслух говорить такое было опасно – вдруг взбалмошный приятель предпочтёт ответ на глупый вопрос ожидавшему их в замке Канна Эстэвэна ужину? Что тогда?
На крыльцо ближайшего дома вышла