актеры порой не выдерживают, что говорить про юную, неопытную девушку как ты. Если все-таки попадешь туда, приготовься бороться за себя, чтобы не сожрали.
Эсмей нахмурила брови, упрямый огонек сверкнул в глазах, точно с таким она просила учителя в десятый и двадцатый раз повторить арию, которая у нее не получалась.
Слабакам помогать – только время терять, поддерживать сильных – благородное дело. Теплое чувство шевельнулось у Джобса. Присел рядом, доверительно наклонился.
– Не хотел пугать, но таковы реалии, Эсмей. Судьба заставила тебя повзрослеть в один день. А я обязан предупредить. Беззаботное детство под родительским крылом кончилось. Ты вступаешь в мир, где каждый за себя. Не скажу, что это дикий лес без законов и правил, где первый встречный готов тебя растерзать. Но… почти. Чужим не доверяйся, рассчитывай только на себя. Оступишься, тебя скорее столкнут в пропасть, чем помогут выбраться на дорогу. Я в тебя верю и обещаю похлопотать за свою лучшую ученицу.
– Спасибо, мастер.
Эсмей взяла худощавую руку старого учителя, поднесла к губам. Она была ему благодарна уже за то, что выслушал, поддержал, а получится с его протекцией или нет – покажет будущее.
– Хотела еще спросить. Можно мне приходить к вам, как раньше, на занятия? Первое время не удастся платить за уроки. Но, когда заработаю, все верну.
– Конечно, Эсмей, приходи. Мне приятно тебя видеть. Кстати, деньги на обратную дорогу есть? Ты сюда на извозчике добиралась?
– Нет, пешком.
– В такую погоду? Вот, возьми. – Мастер достал из жилетного карманчика несколько монет. – На первое время вам хватит. Дал бы побольше, но сам живу лишь на пенсион. Сбережения ушли на лечение Сибиллы. Доктор деньги взял, а жену не вылечил… Ну ладно, дело прошлое. Когда придешь в следующий раз, надеюсь, у меня будут для тебя новости.
– Спасибо за все, мастер Джобс.
Эсмей взяла деньги и, попрощавшись, ушла.
Старый учитель сидел неподвижно, не замечая сгущавшейся в комнате темноты и угасающего пламени в камине. Еще одна человеческая трагедия разыгралась на его глазах. Печальное зрелище – принцесса в роли нищенки, но он правильно сделал, что ничего конкретного не пообещал.
Потому что просить помощи у Нила Огилви – так же бесполезно, как просить подаяния у статуи Вильгельма Завоевателя, что на центральной площади Крончестера. Шанс на успех равен почти нулю, «почти» отнесем на счастливую случайность. Высокомерный Огилви не захочет приглашать цыганку в театр, пусть бы она обладала талантом в пять раз большим, чем его сегодняшняя примадонна. Не позволит презрительное отношение к инородцам, которое въелось в его характер, как канифоль в старый смычок.
Шовинизм его был феноменальным даже для коренного англо-сакса.
Зародился он в семье, когда отец Чарльз Огилви, владелец продуктовой лавки, все свои торговые неудачи сваливал на «пришлых», которые «не имели ни малейшего