Ирина Лем

Однажды в старые добрые времена


Скачать книгу

кусок свежезажаренного мяса и перед тем, как откусить, пропел:

      – Когда-то ростбиф был главной английской едой,

      Благороден был сердцем привратник седой,

      Храбрецом и героем – солдат молодой.

      О, наш ростбиф английский,

      Старый английский ростбиф!

      На другом от Огилви конце стола двое актеров громко заспорили и замахали руками, кто-то стал корчить рожи, кто-то принялся рассказывать театральные байки.

      – В сцене, когда Ричард Третий говорит «коня, коня, полцарства за коня!» с галерки крикнули: а осел подойдет? – Подойдет, ответил Ричард, иди сюда!

      Заиграла музыка. Некоторые вышли потанцевать, другие с бокалами эля или вина разбрелись по комнате.

      Никогда раньше не пробовавшая вина, Эсмей пригубила шампанского в самом начале и больше к нему не прикасалась. Она поела мяса с хлебом, поболтала с соседями и, воспользовавшись общим, немножко суматошным передвижением, не спеша, направилась к выходу. Выскользнув за дверь, она облегченно вздохнула – никто не заметил ее исчезновения! и заторопилась к лестнице.

      Сзади раздался звук открываемой и закрываемой двери, но она не обратила внимания. Она была на полпути к лестнице, когда услышала догоняющие шаги и голос Керка Вильямса:

      – Эсмей, подожди!

      Когда догоняют, у человека срабатывает инстинкт – убегать. Эсмей прибавила шаг, потом побежала. Керк догнал и дернул ее за плечо так резко, что девушка сходу врезалась в стену. Он встал впереди, загородив дорогу.

      – Разве не хочешь остаться с нами до конца вечера? Еще десерт не принесли, а ты уже уходишь. Нехорошо отделяться от коллектива. Подумают, что ты загордилась, получив главную роль. В примадонны метишь? Не считаешь за ровню нас, старых актеров? И вообще. Ведешь себя как чужачка. Друзей не завела. Делами театра не интересуешься. Ты новенькая, наоборот, должна стараться находить общий язык с членами труппы. А для этого следует почаще с нами общаться – в неформальной обстановке. Как сегодня.

      Все был пьяный треп.

      Эсмей испугалась его грубой выходки и хищного взгляда.

      – Нет, спасибо, – пролепетала она. – Извините, я не могу дольше оставаться. Домой пора. У меня мама болеет.

      Это не отговорка. Ада слабо чувствовала себя последнее время: тоска по мужу, тревога за судьбу дочери – переживания, которые не прибавляли здоровья.

      Опытный покоритель женских сердец, Керк не терпел отказов.

      – Ну-у, дорогая, не ломайся. Сделай одолжение старому холостяку. Что, если я тебя попрошу задержаться еще на полчасика? – притворно сладким голосом попросил он и потянулся погладить ее по щеке.

      – В другой раз, извините, – твердо сказала Эсмей и вытянула руки для защиты.

      Керк схватил их и дернул на себя. Нагнулся к самому ее лицу и, дыша винными парами, прошипел:

      – Пренебрегаешь, да? Гордая очень? Думаешь,