он с выражением восторга и добавил: – Двое юных и цветущих – это, конечно, мы с тобой. Если ты не против.
– Я не против, – ответил Эдвард слишком уж равнодушным тоном. Погасший камин ответил бы теплее.
– Та-а-к. – Дермот отвернулся от пейзажа и профессиональным докторским взглядом окинул собеседника. Он в меланхолии, надо его расшевелить, иначе Дермота самого накроет печаль, а печалиться без причины вредно для пищеварения и вообще глупо. – Ты хоть осознаешь, что все это природное богатство – твое? У меня лично дух захватывает. А у тебя?
– И у меня, – сказал Эдвард.
От его скучного голоса у Дермота едва не завяла цветочная бутоньерка.
– Интуиция подсказывает – друг мой чем-то недоволен.
– Извини, что не разделяю твоих восторгов по поводу заката. Видел тысячу раз. Одно и то же…
– Не понимаю, чего тебе не хватает? При твоем-то богатстве…
– Оно тут ни при чем. Распространенное заблуждение – если человек богат, значит, просто обязан быть довольным жизнью. Богатство само по себе никого счастливым не делает. Можно сидеть на куче золота и мечтать залезть в петлю. Почему? Потому что не с кем разделить радость обладания. Человек – существо эмоциональное. Ему требуется делиться радостями и горестями, а если не с кем, то лучше в петлю. Или в печаль. Байрон, которого ты только что цитировал, называет себя «мрачным эгоистом». Он богат, титулован, признан как поэт, и – глубоко несчастен. Мотается по Европе, встревает в какие-то войны…
– Не в «какие-то», а в священные – воюет вместе с греческим народом против тирании Османской империи.
– Против самого себя он воюет. Богатство, слава пресытили его в буквальном смысле «до смерти». Самоубийство слишком бесславно, вот он и отправился в Грецию, чтобы там героическим образом окончить жизнь. Одиночество – вот в чем проблема. Имел бы Байрон человека, которого любил, и который бы его любил – радовался бы жизни и не захотел ею рисковать.
– Если я правильно понял, тебя печалит то же, что его. Намекаешь на гувернантку? – Дермот присел на парапет, сложил руки на груди и серьезно посмотрел на друга. Тот неопределенно пожал плечами. – Она все еще не слушается тебя? Побей розгами.
– Розгами бьют в Итоне – «фабрике джентльменов». Милтонхолл не «фабрика гувернанток», розги не мой стиль. Надо по-другому. Знаешь, как горцы воспитывают у лошадей любовь к хозяину? Жеребенка сажают в яму, и каждый проходящий бросает в него камень. Только хозяин поит и кормит его. Из жеребенка получается преданнейший друг.
– Экстремальный метод. Людям не подходит.
– Предложи другой.
– Уже предлагал, тебе не понравилось. Возьми ее силой, в конце концов.
– Нельзя.
– «Нелья» существует для того, кто спрашивает.
– Я спрашиваю у себя. И отвечаю «нельзя». Это тоже не мой стиль.
– Тогда женись. Мезальянсы редки, но случаются. Позволь рассказать одну занимательную историю. Сто лет назад в Лондоне имела бешеный успех «Опера нищих».