мире». Однако жизнь показала амбивалентность этого чуда: «теми же самыми буквами <…> пишутся смертные приговоры» (5, 48).
При столь неоднозначном отношении (одновременном пиетете и недоверии) к букве, раскрывая суть творческого процесса, Шаламов обосновывал изначальность звука. Он пишет о «звуковой работе» поэта, которая не только «подсказывает новые мысли», но и уводит «в сторону от предполагаемого задуманного» (5, 41). Строка Велемира Хлебникова «Звуки зачинщики жизни» воспроизводится писателем (5, 264). В многочисленных заметках и письмах к самым различным адресатам он был упорен в изложении своей позиции: «<…> устное и письменное слово различно по своему возникновению, своей жизненной природе. Центр письменной речи вовсе в другой части мозга, чем устный центр» (6, 409; из письма к Н.Я. Мандельштам). В записных книжках мы встречаем горькое признание: «Я когда-то думал всерьез заняться фонетикой русского языка – казалась белым пятном. Но судьба, предупреждая мои интересы, лишила меня слуха, выбила зубы и повредила вестибулярный аппарат» (5, 306).
Шаламов выделял два типа одиночества: «одиночество звуковое и одиночество зрительное» (5, 258). Первое, по его словам, переносится легче: «Человек знает, что его никто не видит, но его слышат, и он не одинок вполне <…>» (5, 258). Для самого автора, долгие годы страдавшего прогрессирующей глухотой, это были не пустые слова. Он даже пытался направить свой недуг в «полезное» русло: «Поэт должен быть немножко глухим, чтобы лучше ловились звуковые повторы, легче сдвигались слова» (5, 264).
«Звуковой отбор», который, по мнению писателя, прошли даже народные названия трав (5, 265), как и понимание «звуковых законов» письма, были для него одним из критериев художественной достоверности. Известно, что Шаламов увлеченно работал над статьей «Сергей Есенин под звуковым лучом», в которой доказывал, что поэтические шедевры, например «Письмо к матери», – «это совершеннейший образец науки звуковых повторов» (5, 189). В письме к Ю.А. Шрейдеру (1975) звучит и такая не вполне традиционная мысль: «Для русского стиха таким коренным, главным путем движения, улучшения и прогресса является сочетание согласных в стихотворной строке» (6, 549). В эссе «Природа русского стиха» содержится составленный автором «список фонетических классов русских согласных» (5, 132), а из материала, иллюстрирующего принцип звуковой организации, Ю.А. Шрейдер сделал две статьи и вел переговоры с Ю.М. Лотманом о возможности опубликования одной из них в Тарту (см. 6, 557). Иметь «звуковой каркас будущего стихотворения» необходимо, по словам Шаламова, даже «при очень приблизительной идее» (6, 550).
В формировании эстетики «новой» прозы звук, как доказывал автор «Колымских рассказов», играет не меньшую роль, чем в поэзии. Пишущий не станет писателем, «если в нем нет того страстного, что кидает человека к бумаге, заставляя его торопиться высказаться, бормоча и косноязыча» (6, 110); «<…>Тут ведь надо ходить, бормотать, записывать <…>» (6, 80). Отсюда вытекали другие характерные признания: «<…> в мозгу бушует звуковой