она прервала образование Александра в самый ответственный момент.
Лагарп, однако, в последний раз попытался спасти Александра и Россию от того, что казалось ему возможной катастрофой. В апреле 1795 г., накануне своего отъезда, он поборол свою неприязнь к Павлу, который не разговаривал с ним больше трех лет, и отправился в Гатчину, добился встречи с великим князем и намекнул на опасность сложившейся ситуации и настоятельно посоветовал Павлу почаще встречаться с сыновьями. Встреча прошла хорошо. Павел, удивленный, что ненавистный якобинец говорит так дельно, с благодарностью принял совет и в знак признательности пригласил наставника вечером на бал, который должен был состояться в Гатчине. По этому случаю великий князь даже пожаловал ему пару белых перчаток, которые Лагарп хранил всю жизнь.
Результаты этой встречи вскоре дали о себе знать. Оба князя стали чаще посещать Гатчину. Главным образом, они приезжали, чтобы участвовать в учениях, хотя Александр, несмотря на свой цветущий вид, не был военным ни внешне, ни в душе. Оглохший на левое ухо из-за того, что стоял слишком близко к орудиям, близорукий и хромавший после падения с лошади, он, кроме того, еще и заикался; эти физические недостатки в присутствии отца становились более заметными из-за нервозности и неуверенности. И он, и Константин испытывали неподдельный страх перед Павлом. «Когда он сердился, они бледнели и дрожали как осиновые листки»18, – писал генерал Саблуков. Александр начал сближаться с Аракчеевым, полагаясь на его помощь во время учений и пользуясь его защитой во время вспышек отцовского гнева. Так зародилась их дружба, которая очень помогла Александру во время царствования его отца.
Закончился 1795 год, а в первые месяцы 1796-го почти никогда не исчезавшая напряженность в Гатчине заметно возросла. В начале года Екатерина еще не сообщила внуку о своих планах насчет него, но в Санкт-Петербурге только и разговоров было что о наследовании престола, и ситуация явно перевешивала в сторону Александра. В мае он писал своему другу Алексею Кочубею: «Дела наши невероятно запутаны. При подобных обстоятельствах может ли один человек управлять государством, а тем более бороться со злоупотреблениями в нем? Это не под силу не только человеку, наделенному, подобно мне, средними способностями, но даже и гению, а я придерживаюсь правила, что лучше не делать, чем делать плохо. Мой план – поселиться вместе с женой на берегах Рейна, где я буду мирно жить как частное лицо и находить счастье в обществе друзей и наслаждаясь природой».
В июне и июле Александр исправно посещал учения, проводимые Павлом, приезжая в Павловск каждое утро в шесть часов и оставаясь до часа дня. «Можно сказать, что этим летом я прошел военную службу», – писал он Лагарпу. Затем, 16 сентября, состоялся разговор Екатерины с Александром, и, как предполагают, она, наконец, сказала ему о своих планах. Александр никогда не рассказывал о подробностях этого разговора. В ответ на предложение Екатерины он написал ей