который пытался командовать Россией, как полком. «Одетый в простую темно-зеленую форму, огромные сапоги и громадную шляпу, он посвящал утро караульным парадам. Там он читал свои распоряжения, отдавал приказы, сообщал о помилованиях, наградах и наказаниях, и каждый офицер представлялся ему. Окруженный сыновьями и адъютантами, он притопывал ногами, чтобы согреться. С непокрытой головой и заложив одну руку за спину, а другой отбивая ритм и непрестанно крича: «Раз-два! Раз-два!», он при 15–20 градусах мороза щеголял без шубы. Вскоре ни один офицер не показывался в шубе, и даже старым генералам, мучимым кашлем, подагрой и ревматизмом, приходилось стоять рядом с Павлом, одетыми подобным образом»26. Неудивительно, что офицеры стали толпами уходить в отставку.
Но реформы пошли дальше парадов и церемоний. В армии вводилась прусская тактика, хотя русские офицеры старой школы, например прославленный генерал Суворов, считали их такими же негодными, как и те напомаженные волосы и лакированные сапоги, которые носили теперь солдаты. Эти тактики, основанные на принципе войска, строго соблюдающего строй и наступающего с четкостью отлаженного механизма, были эффективны, когда воевать приходилось против плохо подготовленных и нерасторопных солдат. К концу XVIII в. они безнадежно устарели, и Наполеон окончательно похоронил их в 1806 г., когда вынудил прусскую армию воевать на пересеченной местности в Йене и Ауэрштедте. За шесть недель Пруссия и ее знаменитая армия были полностью разбиты. Но Павел не дожил до того времени и не увидел этого позора.
По восшествии на престол Павел немедленно приказал Ростопчину составить новый устав для русской армии, и Ростопчин выполнил это распоряжение так быстро, что устав был опубликован уже к концу ноября 1796 г. Основанный на переводе устава армии Фридриха Великого, он был принят в штыки русскими офицерами во главе с Суворовым, который отозвался о нем как о «слепом русском переводе изъеденного молью манускрипта, найденного двадцать лет назад на руинах старого замка». Кроме того, Павел придумал новую должность, называвшуюся «инспектор», и отправил этих инспекторов в полки, дабы быть уверенным, что устав должным образом внедряется. О том неприятии, которое вызвал этот устав, говорит тот факт, что в течение трех лет семь фельдмаршалов, более трехсот генералов и более двух тысяч прочих офицеров были уволены со службы, хотя многих из них впоследствии восстановили27.
Кроме того, Павел подал пример внедрения устава, приказав Аракчееву устроить ежедневные занятия в Белом зале Зимнего дворца. Прусский полковник Каннабик, раньше командовавший конной артиллерией в Гатчине, на ломаном русском языке читал лекции по тактике штабным офицерам. Павел регулярно посещал занятия и любил, когда там присутствовали его генералы. Только Суворов демонстративно отсутствовал на лекциях. «Слепой, который учит хромого», – презрительно заметил он, и в самом деле Каннабик был такой комической фигурой, что на его занятия ходили