покивала та и скорым шагом пошла по коридору.
– Ой, нет-нет, не бегай!
Но Илман, несмотря на положение, двигалась довольно споро. Идти пришлось недалеко, и вскоре она вернулась с ворохом вещей Фреда. Перевернув свои вещи, Фред потряс их над кроватью. Потом ещё раз, уже сильнее. Вывернув наизнанку толстовку, он начал судорожно трясти её над полом.
– Проклятье. У меня же были сигареты? Не помнишь? Ай! Кого я спрашиваю? – он бросил шмотки на кровать и хлопнул в ладоши. Если сигарет не было в карманах, значит они остались в другом Мире. Надо было отвлечься. – Ладно! Как там завтрак? Ещё не остыл?
– Без гость начинать не традиция.
По пути через коридор, настроение у вождя окончательно испортилось. Голова гудела, ладони потели, а в животе образовалась пустота. Не голодная пустота. Скорее, моральная.
За столом, где собрались старушка Варавит, Илман, Лилмэи и двое детей, Фред нервно барабанил по столу деревянной ложкой. Руки у него едва заметно тряслись. Еда – некая смесь каши и салата – казалась лишённой всякого вкуса.
– Третий, ты уже ознакомился с моей сестрой? – спросил смотритель. – Это Илман.
Берроу даже не смотрел в её сторону. Рука сорвалась, и он ударил кулаком по столу. Фредди опустил голову и тихо извинился, после чего покинул утренний стол.
Несколько минут спустя, в комнату вновь постучала Илман. Фред не посмотрел на неё. Тяжело дыша, он растворил окно нараспашку.
– Что случилось, Третий?
– Курево, – сдавленно сказал он. – У вас есть курево? Я хочу курить!
– Я не, – сестра смотрителя попыталась жестами показать дым. – Не понимать. Ты хочешь дым?
Ещё одна злая шутка английского языка. Слово «smoke».
– Я… да. Мне нужен дым, который втягивают в рот. Короче, принеси мне что-нибудь подобное! – женщина повернулась, чтобы бежать. – Эй! Стой. Прости, – он вышел в коридор. – В твоём положении… Хрен с ним. Перебьюсь.
– Что случилось? – появился в коридоре смотритель.
– Лилмэи, – Фред изобразил улыбку. – Собирайся, мы идём в город.
От свежего воздуха Фреду полегчало, хотя чувство лёгкой тошноты ещё пряталось где-то в основании горла.
Невыносимая жара отражалась от мощёных белых улиц. Благо, толстовку Фред оставил в доме, а наряд, который Илман так удачно обвязала ему вокруг туловища, легко пропускал воздух, при этом не спадая и не разматываясь. Джинсы он, однако, надел, о чём и пожалел через полчаса прогулки на солнцепёке.
Центральный район, с параллельными двухъярусными улицами, отстроенный в форме шестигранника, не был единственным. За тысячи лет, город, название которого так и переводилось – шестистенка, – разросся несколькими относительно новыми районами. Они уже не были столь гармоничны – улицы шли вразнобой, дома были разной высоты, разных цветов и стилей, а мостовые – темнее и «разношёрстнее». На юго-западе от центра находился район бедноты, застроенный деревянными домиками