мы, – насупившись, парирует Тик. Он покачивает раненную руку, будто усмиряя боль. Мне жалко его, и Кит, и всех остальных. Никто не объясняет, кто они – эти заблудшие, но, как видно, их здесь боятся.
– Мы, Тик, мы, пускай нас и не было здесь в то время. Всё, что происходило, происходит и будет происходить здесь, касается каждого из нас вне зависимости от наших желаний. И если прежде была допущена оплошность, кроме нас разгребать последствия некому. Сель, мы теперь заодно, думаю, тебе полезно будет узнать, что так расстроило нас в твоём рассказе.
Это она сейчас дала понять, что принимает меня? Я удивлённо смотрю на девушку. Но та, не говоря больше ни слова, легко перепрыгивает бревно и кивком указывает следовать за ней. Скомкано прощаюсь, чувствуя повисшее в воздухе напряжение, и догоняю Кит. Она легко может пройти ночью с одного конца лагеря на другой, но для моего спокойствия в её руке горит фонарик.
– Конечно, Лама знает гораздо лучше меня, – начинает Кит, пока мы идём по тропинке. – Но никто не скажет, где он сейчас. Лама сам себе хозяин, бродит часто в одиночку по лесу, иногда безоружный. Геройствует, хотя кто-то сочтёт это за безрассудство.
– Думаю, он знает, что делает, – делюсь своим мнением на этот счёт. Я говорила с ним не так долго, но парень не произвёл впечатление глупого человека.
Кит оставляет реплику без ответа. Тропинка петляет между деревьями и кустами, огибает кособокий муравейник. Фонарик выхватывает стволы, за нами по земле ползут чёткие тени. Кит приводит меня в домик, похожий на медпункт, только более вытянутый, и окон здесь больше. Прикладывает палец к губам, взмахом ладони останавливает меня и одна заходит внутрь. Когда возвращается обратно, в руках её тонкое покрывало.
– Порядок. Идём.
– Куда? – мне не терпится услышать обещанную историю.
– На дерево. Там сейчас никого, поговорим в спокойной обстановке.
Плечо вновь начинает ныть, и словно чувствую натёртые сотнями ладоней железные скобы-ступени. Долгий подъём в темноте не приносит радости, но выбора нет. Обречённо вздыхая, я плетусь за девушкой.
– Устраивайся удобнее, разговор может затянуться.
Кит успевает забраться в гамак, дожидаясь, пока я догоню. Хоть с каждым разом забираться всё легче, но за девушкой мне пока не угнаться. Тяжело дыша, опускаюсь на соседнюю лежанку. Рядом Кит бросает покрывало.
– Под утро станет холодно, – поясняет она.
Словно забыв про обещание рассказать обо всём, она теребит в руках фонарик, разглядывает его. Наконец, замечает моё нетерпение.
– Смотри.
Она откручивает крышку, протягивает фонарик мне. Внутри множество проводков – все серые в темноте, батарейки, несколько лампочек. Пожимаю плечами. Я не понимаю, к чему это.
– Видишь, сколько всего скрывается под неприглядной оболочкой маленького фонарика? Вот и с нами так же. Ты видишь оболочку, знаешь лишь то, что лежит на поверхности. И сейчас я собираюсь показать часть того, что внутри.
– Часть? – невольно вырывается