до следователя. В этом году было у нас одно дело, такое, что и вспоминать страшно. Из него потом вытекло еще несколько сопутствующих. По жестоким статьям. Но наказывать некого, дело хоть и раскрылось, но все подозреваемые уже были на тот момент мертвы.
– Ужас, зачем о таких вещах за столом, да и в Новый год! – воскликнула, охнув, Людмила Владимировна и руками прикрыла рот, изображая сочувствие и удивление. – Что-то хорошее расскажи, Витя!
– Я влюбился и нашел друзей. – Снегирёв решил умолчать о том, что его возлюбленная трагически погибла, а с друзьями он, возможно, уже никогда не встретится. Надо бы не забыть поздравить их с праздником и позвонить.
– А по семье-то скучал?
– Конечно, – соврал Виктор. – Давайте, что ли, на улицу выйдем? Оттуда лучше салюты смотреть.
Он не мог больше сидеть в этой душной, маленькой комнате, в которой пахло испорченной едой, старьем и пылью, в которой все перебрасывались друг с другом незначительными и глупыми фразами, лишь бы заполнить неловкую тишину, которая давила всем на уши и заставляла нелепо ерзать на стуле и переминаться с ноги на ногу, ему осточертели вопросы, на которые так или иначе приходилось отвечать, то есть лгать, эти люди, которых он никогда не понимал и не мог понять, они ему были чужие, и за это он их ненавидел.
– Да, пойдемте! – поддержал Вова, вставая из-за стола. Он, кажется, был единственным, кому нравились эти посиделки. Виктору нестерпимо хотелось курить.
На улице пахло праздником. Духи смешались с запахом петард, веселья и алкоголя. Это наводило на мысли о том, что и собравшимся не мешало бы уже выпить, но Вова категорически был против. Почему младший брат решает за старшего? Когда это такое было? Виктор предварительно вытащил бутылку виски из-под стола и спрятал во внутренний карман своего пальто. Теперь он точно выпьет, и никто его не остановит.
Тепло разлилось по телу с первой капли. Какое приятное чувство – быть пьяным. Нет никаких забот. Но есть и минусы. Ты – это забота. Для всех окружающих. Однако никогда никого это не волнует, когда они начинают пить. Так и Виктор. Он не думает сейчас ни о чем таком. Главное пить. Много пить. И пусть соседи думают, что он алкоголик. Ему наплевать на мнение этих людей. Они перестали для него существовать.
Какое приятное чувство – быть пьяным.
Где-то громыхнул салют. Старушка схватилась за сердце и охнула.
– Не люблю я эти петарды и салюты. Гадость одна. Ничего полезного.
Она присела на скамейку с облупившейся краской вместе с мужем и глубоко вздохнула.
– Старая я, Юр. Старая. Чувствую, умру скоро.
– Ты что, ну! Что ты!
Ее муж сказал это с такими эмоциями, которые от него никогда раньше Виктор не видел. Брови подняты, глаза на выкате, губы трубочкой. А сколько слов он сказал! Но Снегирёв продолжал просто слушать.
– Да, Юра… Хоть я и не люблю в праздники говорить