стал раздражать Виктора с самого начала. Что значит – какая? Ты тут главный, это я должен спрашивать, какая. У тебя тут полторы тысячи игрушек, и я должен знать, какая именно мне нужна?
– Собака, – ответил Виктор.
– Конечно! Ведь Новый год – это год собаки. Отличное решение. Выбирайте собаку.
Ну, все. Терпение Виктора заканчивалось. Год собаки, да у тебя тут собак не сосчитать, и ты говоришь выбирать? Может, посоветуешь хоть что-нибудь?
– Эту, – вяло протянул забинтованную руку Виктор, указывая на рыжую собаку с костью в зубах.
– Прекрасный выбор! – воскликнул продавец.
Конечно. Для тебя любой выбор прекрасен, ведь это деньги, которые ты заработаешь. Однако как продавец ты не стоишь ни копейки.
– Спасибо.
Виктор рассчитался и вышел из магазина. Паршивое место.
По дороге домой ему не встретилось ни души, лишь какая-то ободранная грязная псина, перебегавшая через дорогу на пешеходном переходе, с хвоста которой свисал клок свалявшейся черной шерсти. Она хрипло залаяла, увидев Виктора, шедшего посреди улицы, но ближе к нему не сунулась, а лишь рычала, обнажая желтые сколотые клыки и приподнимала розовую верхнюю губу, морща нос.
– Ты прямо как люди, – иронично заметил Снегирёв и прошел мимо, пока собака тихо и бессмысленно ворчала ему вслед.
Как он скучал по Ярославлю. По отделению полиции, в которое сейчас, наверно, доставляли множество интересных и забавных личностей, рассеивающих его скуку. Он скучал по Лисичкиной и пряникам, которые они ели вместе с ней в больнице, когда смотрели телевизор с помехами в ординаторской и всячески издевались над передачами и их участниками, черт возьми, он скучал даже по этому жалкому Уткину, в этот момент, вероятно, только проснувшегося и бессмысленно валяющегося в постели, свесив худую ногу с дивана, ведь время здесь, в Норильске, уходит вперед на целых четыре часа. Бессмысленные четыре часа, которые в масштабе вселенной кажутся всего лишь мигом, внезапно пришедшим и так же мимолетно испарившимся в бездне зря ушедшего времени.
Дома было непривычно тихо, и эта тишина была напряженная, наэлектризованная, оглушающая. Виктор, стряхнув снег с пальто, вынул из глубокого кармана рыжую собаку с костью во рту и презрительно окинул ее взглядом. Абсолютно бесполезная вещь, совершенно никому не нужная. Впрочем, как и сам Снегирёв. Интересно, поздравят Светлана и Уткин, или все уже всё забыли и остались друг другу чужими незнакомцами?
– Вова! – крикнул Виктор, проходя в гостиную. Брат сидел на полу, скрестив ноги по-турецки, а на полу перед ним все так же лежали осколки разбитого снегиря. Господи, какой же слабак!
– Ну что же ты сидишь? – с поддельной заботой и раскаянием спросил Виктор и дотронулся до плеча младшего брата. Тот сбросил его руку резким движением, причинившим Снегирёву невероятную боль. – Поосторожней. Смотри, что я принес.
Вова нехотя обернулся и, увидев елочную игрушку,