и приведении в исполнение решений. Дакур оставался неизменной правой рукой старейшины во многих ее деяниях. Она всегда беседовала с ним обо всем, словно хотела попросить совета у туго, чье мнение не интересовало. Особенно старуха изменилась в последние пять лет. Если раньше она часто просто ворчала и высказывала свое недовольство, то теперь становилась раздражительной, нетерпеливой и жестокой. Она могла лишить жизни любого, кто встал бы на ее пути, не моргнув и глазом. В нее будто тень Ганура вселилась, размышлял про себя раб, не узнавая прежнюю хозяйку. Конечно, не мало плохого он для неё сделал, но теперь зло, как зловоние от падали доносилась из ее души. Она перестала улыбаться, спать по ночам и только и делала, что строила планы мести и расправы над своими противниками и недоброжелателями, которые с каждым днём пополняли ее список все больше и больше. Она не доверяла никому, а особенно Дакуру, этому безмозглому и неспособного ни на что истукану и болвану, как она его часто называла. Когда ее взгляд, полный беспричинной ярости и пустого гнева случайно останавливался на юноше, сначала ее сердце переполнялось ненавистью к невольнику, но глаза не переставали любоваться его красиво слаженной мужской фигурой, мужественной осанкой и пронзительным взглядом. Порочность тут же овладевала ею и она тащила парня в постель, уже не стесняясь своего мужа. Тот лишь злобно бурчал что-то невнятное про себя, но до последнего надеясь, что и его пригласят к ложу, а когда этого не происходило, молча удалялся из жилища. Свою обиду он естественно тоже переносил на Дакура, который уже привык к тому, что использовался в качестве мальчика для битья. Дакур являлся ушами и глазами Эфтании в племени. Казалось, он находился в курсе всех событий, происходящих в округе, и выкладывал своей хозяйке новости во всех подробностях. Старейшина хоть относилась с недоверием, но всегда прислушивалась к донесениям. Она ни за что бы не поверила, что раб, которого она вырастила своими руками, мог бы ее предать. Смотря в покорные глаза юноши, она видела верность и готовность отдать свою ничтожную жизнь за ее, куда более достойную и полезную для блага племени. Старейшина считала себя достаточно умной. Она понимала, что презренный раб знал слишком много о ее злодеяниях, исполненных им самим же, но по ее приказам, а поэтому воплощал собою опасность для ее стремления к высшей власти, но однажды она от него избавиться, когда наступит подходящее время. Она не сомневалась в том, что он и сам перережет себе глотку – достаточно ее одного слова или жеста. Хоть Дакур и слыл идиотом, каких еще свет ни видывал, но некоторые вещи он заучил на зубок. Одна из них касалась преданности тому, кто спас тебя от неминуемой гибели, вместо того, чтобы осуществить задуманное возмездие. Юноша не особо удивился тому, когда однажды Эфтания приказала ему убить Акиуса, которого недолюбливала больше всех. Причину этого презрения она ни от кого не скрывала. Сам Дакур верил ей и считал будущего приятеля хоть и проклятием для племени, но рука у него не
