в своих желаниях?
Проверить это можно было лишь одним способом, и Марэ решился: мягко убрал свою руку с шелковистой шкуры коня и тут же вернул ее назад, накрыв своей широкой ладонью изящную ладонь Эрнеста…
– Месье Верней… мне совестно вам навязываться, но… я прошу вас составить мне компанию на верховой прогулке. Вы знаете эти места, как никто другой, ваш конь уже насплетничал мне, как скучает тут без вас, пока вы далеко… Давайте проедемся вдвоем!
– Да, Торнадо известный болтун, – абсолютно серьезно подтвердил Эрнест; он продолжал пристально смотреть на Марэ, и тому ничего не оставалось, как с каждой секундой все глубже тонуть в зеленых глазах, как в дремотной лесной заводи. – Конечно, месье Марэ, как пожелаете…
Он слегка поклонился:
– Я был бы оч-чень скверным хозяином, если бы отказал гостю… да еще такому гостю, как вы, месье Марэ… – по губам Эрнеста скользнула одна из тех чувственных улыбок, на какие он был мастер, если хотел очаровать, и не просто очаровать – свести с ума:
– Желание гостя, то есть ваше желание – закон для меня, и, смею прибавить – любое желание…
Он приблизился еще на шаг, и теперь они с Марэ стояли совсем рядом, плечом к плечу, почти соприкасаясь бедрами, и по-прежнему держались вроде бы за повод, а на самом деле – за руки.
Если до этого сердце Жана лишь замирало в груди, пугая щекочущей пустотой, то после столь интимного признания Эрнеста, пустилось вскачь, как самый резвый конь, и ему пришлось приложить свободную ладонь туда, где этот бешеный ритм грозил прорваться наружу.
– Не искушайте меня, Эрнест… как бы вам потом не пожалеть о столь щедром… обещании. – тихо, но страстно проговорил он, приблизив свои губы к темно-каштановым прядям, скрывающим ухо юноши.
– Не в моих правилах жалеть о моих обещаниях, и тем более – брать их назад… вопрос в другом: хватит ли у вас храбрости ими воспользоваться, Жан.
Отвечая, он немного повернул голову, и его теплое дыхание коснулось губ того, кого он почитал превыше бога или короля, но желал – как обыкновенного живого мужчину.
– Вы бросаете мне дерзкий вызов, мой дорогой… и я его принимаю. – ответил Марэ, чьи последние сомнения и метания растаяли в огне вспыхнувшего желания. Теперь он видел, что это желание вполне взаимно, что прекрасный молодой принц благосклонно принял не только приглашение на прогулку верхом, но и все то, что переполняло сердце, что невозможно было назвать вслух, не исказив, не превратив в пошлые намеки и бульварный флирт…
– Месье Эрнест, вот, я принес седло и все прочее для вашего любимчика… – голос конюха грубо вмешался в их тихую беседу, моментально разрушив незримый купол, и Жан спешно переместил свою руку на гриву коня, отступил в сторону и в жестокой досаде прикусил губы.
– Оставь, я сам его оседлаю… впрочем… – лицо Вернея вновь осветила дерзкая усмешка. –