сразу два сердца.
Сильная рука актера скользнула по спине художника, опустилась на талию, и целый мир вокруг них замер, отдалился и перестал существовать… И даже оба коня стояли смирно бок о бок, не решаясь нарушить таинство первого поцелуя.
Но ревнивец Торнадо был слишком разгорячен, его терпение быстро иссякло: он вывернул шею и попытался укусить мерина. Бедняга Арлекин дернулся в сторону, уворачиваясь от зубов андалузца, и Эрнест, чтобы усидеть в седле, был вынужден разорвать объятие и поймать ускользнувшее стремя и упущенные поводья:
– Ммммм, черрррти!..
– Ах, вот ведь разбойник! – в досаде на внезапное выступление жеребца воскликнул Марэ и резко укоротил повод, заставив Торнадо согнуть крепкую шею. Одновременно он выслал его вперед, подняв с места в галоп, и с вновь проснувшимся молодым задором крикнул оставшемуся позади спутнику:
– Догоняй!
Эрнест стиснул бока Арлекина, и умный конь, прекрасно понявший, что от него хотят, и даже слегка удивленный подбадриванием, полетел стрелой по следам вороного андалузца.
…Озеро возникло перед ними внезапно, вынырнуло из-за поворота, раскинулось полукруглым серпом с пологим песчаным берегом со стороны дороги и более крутым и обрывистым противоположным. Марэ, не меняя быстрого аллюра, направил Торнадо прямо к воде, и копыта жеребца взбили фонтаны брызг, нарушив девственную зеркальную гладь. Оказавшись в холодной воде по брюхо, андалузец остановился сам и заупрямился, не желая дольше мочить черный атлас своей шкуры; но Жан не позволил коню переупрямить себя и железной рукой удерживал его на месте, пока Эрнест с Арлекином стремительно сокращали расстояние. Стянув перчатки и заткнув их под ремень, он бросил поводья и, зачерпнув горсть воды, с наслаждением опрокинул ее на лицо… Потом встряхнулся в точности, как маламут, и приветствовал появление художника радостным возгласом:
– Вот самая лучшая купальня для нас! Смотри, вода такая чистая, что можно разглядеть камни и ракушки на дне!
– Ну еще бы, месье… это же Бургундия! – Эрнест не колебался ни секунды, по примеру Марэ въезжая в озеро верхом на коне, и не подал виду, что по его спине, прикрытой лишь легкой белой рубашкой, побежала дрожь от острой прохлады, веявшей от воды:
– Разве ты не слышал, мой король, что наша земля испокон веков рождает все самое чистое, вкусное и прекрасное, будь то вода, виноград, хлеб или масло, или… мужчины с женщинами?..
Он лихо свесился с седла, в свою очередь зачерпнул свежей влаги обеими руками, и отправил этот «бургундский привет» прямо в грудь Марэ, целясь в сердце.
Холодный душ, вопреки своему предназначению, ничуть не загасил тот огонь, что разгорался все сильнее в груди актера, и Марэ только рассмеялся и послал в ответ точно такой же бодрящий заряд брызг:
– Оооо, так вот в чем твой секрет, мой юный друг, прекрасный и чистый, как эти благословенные воды!
– Только