уже умел соединять свое собственное имя со своим изображением в зеркале и, названный по имени, оборачивался к зеркалу, даже и в том случае, если находился в некотором расстоянии от него. Через несколько дней после девяти месяцев он вдруг понял, что предмет, бросающий пред ним на стену тень, следует искать позади. Незадолго до года ему достаточно было повторить два или три раза с паузами короткие предложения, чтобы возбудить в его уме сочетания идей. Легкость, с которою запоминались сочетания идей, как посредством чтения, так и самостоятельно, казалось мне – составляла самую поразительную разницу в умственных способностях маленького ребенка и взрослой собаки, самой умной, какую только я когда-либо встречал. Какая разница между понимательной способностью ребенка и такою же способностью щуки, над которою производил свои наблюдения профессор Мебиус, и которая в продолжение трех месяцев постоянно наталкивалась на стеклянную стенку, отделявшую ее от нескольких уклеек, и, наконец, поняв, что не может напасть на них, упрямо не хотела нападать на них даже и тогда, когда была посажена в аквариум вместе с теми же самыми уклейками.
Любопытство, как говорит Тэн, очень рано замечается у детей и имеет чрезвычайно важное значение для развития их понимания; но я не делал над ним никаких особенных наблюдений. Дар подражания также не остается в бездействии. Когда нашему ребенку было только четыре месяца, мне показалось, что он как будто старается подражать тонам голоса, но я мог заблуждаться, так как я действительно убедился в том, что он так делал только тогда, когда ему было уже больше шести месяцев. Одиннадцати с половиной месяцев он умел легко подражать всякого рода действиям, как, например, покачиванью головой, или когда ему была сказана сорока, то он дотрагивался до ладони другой руки своим указательным пальцем. Забавно было видеть, как он радовался, когда ему удавались такие действия. Я не знаю, стоит ли упоминать, как о доказательстве силы памяти у маленького ребенка, о том обстоятельстве, что наш ребенок, будучи трех лет двадцати трех дней, тотчас узнал на портрете своего деда, которого он не видел в продолжение шести месяцев, и рассказал весь ряд событий, случившихся во время его посещения и о которых в последующий период времени совсем не упоминалось.
Первый признак нравственного чувства появился у ребенка в возрасте почти тринадцати месяцев. Я сказал ему: «Додди не хочет поцеловать бедного папу, злой Додди!» Эти слова, казалось, возбудили в нем неприятное чувство, и когда я затем пошел от него, он вытянул губы в знак того, что он готов поцеловать меня и недовольно махал ручкой, пока я не подошел и не поцеловал его. Точно такая же сцена случилась опять несколько дней спустя, и примирение, по-видимому, составляло для него такое удовольствие, что он много раз делал впоследствии вид, что сердится, бил меня и затем тотчас же тянулся ко мне, чтобы поцеловать меня.
Это был уже признак драматического искусства, которое у большей части маленьких детей выражается