вы зря возмущаетесь, – пытался восстановить порядок поселковый комендант. – Нам говорили, мол, человек сто будет переселенцев, а уже несколько сотен навезли. Куда прикажете вас девать? На всё село у нас всего десять дворов. Мы-то думали, что разберём вас по домам, к себе поселим временно, а вас всё везут и везут. Нет у нас места другого, понимаете? Ни сараев, ни бараков, ни пустующих домов.
– Как нет? А зачем тогда соглашались принимать переселенцев?
– В том-то и дело, что мы несогласные были, да кто нас слушать-то стал? Мы говорили, что климат у нас суровый, а помещений для проживания нет, строить новый спецпосёлок придётся ни один год. Объясняли, что зима у нас длинная, что навигация только в мае начнётся, тогда сможем хотя бы переправить людей на правый берег Вычегды, а нам уже с февраля шлют эшелоны. А что здесь? Болота и непроходимые леса! Некуда нам вас деть, понимаете? Теперь вам надо до весны как-то здесь продержаться, в этой церкви. Мы ж – люди, такие же, как и вы, выполняем приказ. Что ж теперь нам всем делать-то? Только терпеть. Как говорится, Бог терпел и нам велел.
Пожалуй, эти слова сочувствия немного утешили толпу отчаявшихся спецпереселенцев.
Перед входом в церковь образовалась большая очередь: входящие трижды крестились и кланялись в пояс, читая молитвы к каждому поклону.
– Вниду в дом твой, поклонюся ко храму святому твоему в страсе твоем. Господи, настави ми правдою твоею, враг моих ради исправи пред тобою путь мой…
Попав внутрь храма, люди застывали в немом почтении к христианским святыням.
В двухэтажном здании бывшей приходской церкви, в котором им отныне предстояло коротать дни и ночи, было два придела: нижний – левый, посвящённый Чудотворцу Николаю, и нижний – правый, названный в честь Знамения Пресвятой Богородицы. Несмотря на то, что теперь они имели жалкий вид, были полностью разорены и использовались под склады, толстые каменные стены хранили ещё следы росписей, и светлые Лики Святых сочувственно взирали на появившуюся из ниоткуда паству.
– Не задерживайтесь подолгу у входа, граждане, проходите внутрь, церковь не действующая. Пока размещайтесь на первом этаже, на полу. С завтрашнего дня всех сильных и здоровых мужчин ждём на работу. Первым делом нары надо сделать.
– А довольствие нам причитается?
– Только работающим – четыреста граммов хлеба в день, шесть – сахара и семьдесят пять граммов воблы.
– Картошка или крупа хоть какая-нибудь будет? Детям-то тоже есть надо!
– Нет, овощей и круп нет. На иждивенцев пока норма не установлена. Главное, работающих накормить. Сейчас ещё подвезут партию раскулаченных, так что вы потеснитесь. Если уж совсем невмоготу, то второй этаж занимайте, Вознесенский. Он, правда, летний, там совсем холодно.
– Воды бы испить нам.
– Граждане, пока придётся растапливать снег, другой воды нет, реки все подо льдом.
– Мыться где? Баня имеется?
– Уборная?
– Нет, бани нету. А уборная – вон целый лес перед вами!
Наконец,