давай! – жилец пришёл!
Из-за двери недоверчиво хмыкнули.
– А откуда мне знать, жилец ты, или не жилец?! Ты знак покажи.
Ах, вот оно что!
Волченя поднёс к прорубленному в досочной крепи треугольному «глазку» выданную корчмарём «рыбку».
– Оно?!
Ответа не последовало.
Вместо этого дверь отворилась.
Так вот почему голос похожий! Буравя гостя недоверчивым взглядом, его впустил внутрь брат-близнец, как ему показалось, того самого мытаря, что встретил его за воротами погоста. Ну, или тот сам успел сюда доковылять.
Комнатка оказалась не очень просторной. Скорее тесной. Узкий топчан в углу. Пустой ларь в другом. Да ещё неширокое окошко, затянутое бычьим пузырём. Вот и всё.
Впрочем, большего и не надо. Он ведь и не собирается задерживаться здесь надолго. Да и ему ли придираться – мужу, проведшему больше полутора лун под кустом жимолости?
Закрыв дверь на засов, Волченя закинув котомку в сундук и, не раздеваясь, даже не сняв поршней, растянулся на ложе, в тот же миг погрузившись в глубокий спокойный сон.
Пусть это было и не самым мудрым поступком, уснуть вот так – посреди – вполне вероятно – вражьего поселения, совсем не зная, что его ждёт впереди. Но ведь и волкам иногда требуется отдых.
Зато через несколько часов он поднялся с топчана свежим, отдохнувшим и полным сил. Словно и не было всех этих седмиц блужданий по лесу.
Теперь горница была освещена куда лучше. Значит, дневное светило уже проделало по небосводу значительную часть своего пути.
Ух-х-х! Ядрёна сиська!
Хорошенько потянувшись, путник почувствовал себя словно только что натянутый боевой лук.
Хотя нет – как набравшийся сил лесной хищник.
Но если тому по его природе надлежало действовать под покровом ночи, то его далёкому потомку это следовало делать прямо сейчас.
Первым местом, которое стоило посетить, был, конечно, местный торг. Ведь туда, как известно, стекались не только товары, но и последние известия с окрестных земель. А именно они были сейчас для Волчени ценнее всего остального.
В отличие от утреннего часа, теперь единственная уличка погоста была довольно многолюдной. На глаз можно было насчитать десятка три человек. Чьи-то челядинцы в двухцветных одеждах. Насквозь пропахшие рыбой промысловики. Подмастерья в кожаных фартуках. Хмурый купчина в плаще с меховым подбоем. Стреляющая глазками по сторонам разбитная молодка в ярком дубасе. Странник в отрепьях. Стайка шустрых отроков, с хохотом гоняющая по улице гогочущих гусей, которые при этом успевали клевать густо усеивавшие землю косточки рябины.
Вряд ли всё это были местные жители. Тем лучше – в такой толпе куда легче затеряться, чем в какой-нибудь веси, где все друг друга знают. Ну или, по крайней мере – новое лицо не вызовет много вопросов.
Народ активно сновал между двумя постоялыми дворами, полудюжиной