сторон понеслись ассистенты, оператор, гример и бог знает еще кто…
– Зрелище устрашающее… – шепнул Эрнест. – Ну, давай, слезай, видишь, они жаждут твоего тела и внимания. Я сам отведу Арлекина и прослежу, чтобы его не перепоили и как следует почистили.
– Благодарю, месье Верней. – Марэ ввиду половины съемочной группы перешел на сухой официальный тон, и, не глядя на своего спутника, спешился, оставив повод на шее коня. Его тут же обступили помощник режиссера, костюмерша, гример, и увлекли за собой в сторону левого крыла замка, где благодаря гостеприимству и щедрости Сен-Бризов в нескольких комнатах были оборудованы гримерная и костюмерная.
– Где тебя носило?! Что все это значит?! – подскочил к Марэ, едва успевшему сесть в кресло перед зеркалом, Ален. – Юнебелль просто рвет и мечет и сейчас сам придет отрывать тебе голову, дай ему какую-то правдоподобную версию…
– Если это его успокоит, скажи, что мы осматривали окрестности в поисках подходящей натуры… и я случайно угодил вместе с лошадью в реку, да так неудачно, что мне пришлось сушить одежду. Месье Верней помог мне выбраться, он все подтвердит.
Ален покачал головой:
– Случайно угодил в реку? Ты? Ну ладно, угодил так угодил… В том, что месье Верней подтвердит любую твою историю, я ни капельки не сомневаюсь…
Жан взглянул на Алена в упор и нахмурился:
– Мне нет нужды лгать. Я сам виноват, что сел на незнакомую норовистую лошадь и не справился с ней. Но я уже здесь и готов к работе, и пусть Андрэ простит мне невольную задержку, мы все наверстаем, обещаю.
Ален снова кивнул и примирительно поднял ладони:
– Понял, понял, не злись… Конечно, главное, что ты здесь, и мы в графике, просто немцы… – он наклонился к уху Жана и понизил голос до шепота:
– Ты же понимаешь, они цепляются за любую возможность нам нагадить и навесить штраф, увидели, что тебя нет на репетиции – и устроили скандал, просто на дерьмо изошли… Вот отец и завелся, чуть приступ сердечный не словил.
Жан, позволяя очаровательной молодой гримерше наносить на лицо тональный крем, усмехнулся, в красках представив себе перебранку Юнебелля с баварскими бошами:
– Уверен, твой отец с честью выдержал атаку этих оккупантов… Но пусть не волнуется больше из-за меня, я обещаю впредь соблюдать график и не отлучаться со съемочной площадки так надолго. А теперь, раз уж я пропустил репетицию, лучше давай повторим мою сцену с Антуанеттой, пока меня гримируют… Итак, что я должен сделать?
– Ты помнишь, что Бальзамо ни в какую не желает открывать принцессе страшное пророчество?
– Да, но она настаивает на своем. Что я делаю дальше?
– Ну, а что бы ты сделал как Бальзамо?
– Прибег к гипнозу. – Марэ нахмурил брови, взгляд его стал неподвижным, тяжелым, и он медленно поднял руку, словно в самом деле собирался наложить гипнотические чары.
Ален одобрительно кивнул, открыл было рот,