новому знакомому ещё «лучше». Видимо, он до нас дома хорошо «на грудь» принял или с кем-то прощался.
С трудом ему вернули неполную сумму за пропавшие билеты, мы взяли ему билеты на другой рейс.
– Я поеду, а ты смотри снова не проспи, – попросил я Николая, – лучше найди попутчика, поспрашивай, чтобы, если чё, он тебя разбудил. А я поеду в часть. Будь здоров, братишка.
– Будь! – ответил мне тот.
Я вышел на площадку перед аэровокзалом, где парковались автобусы, нашёл свободную скамью и присел. Посмотрел на авоську. Некрасиво, как-то. Достал недопитую бутылку коньяку, открыл её:
– За вас, братишки! Чтобы вы счастливо долетели.
И пригубил столько, сколько душа желала. Но в бутылке ещё немного оставалось. Нет, решил, больше не буду, уже «до чёртиков» набрался. Открыл канистру и слил оставшийся коньяк в неё. Пустую бутылку опустил в урну, что рядом со скамьёй. Вот теперь порядок.
Нужно было сесть на нужный маршрут, известных мне номеров здесь не было. Я расспросил у тех, кто ожидал, как и я автобуса и мне удалось узнать, каким номером я доеду, но не до части, а до конечной, которая располагается в непосредственной близости к мосту через реку Булльупе, разделяющая посёлок Болдарая от Усть-Двинска. Усть-Двинск был закрытой территорией и потому не все автобусы шли через мост, где даже знак был установлен с надписью «Стой! Запретная зона». Как нам говорили, этот запрещающий знак был поводом для задержания подозреваемых в шпионаже зарубежных или завербованных для работы на чужую разведку граждан.
Я вошёл в душный автобус и, из-за того, что на остановке собралось к этому времени много пассажиров, больше из-за вежливости, я стоял, держась за поручень и обильно обливался потом. В шерстяной голландке было очень жарко. Меня развозило и развозило от выпитого и жары.
С облегчением вышел на воздух справа от моста. Стерев пот со лба, надвинул беску на затылок, собрался подниматься на мост. Но, не тут-то было. Я даже и подумать не мог, что опасность меня будет подстерегать не при переходе через КПП части, а уже здесь из-за того, что в 100 метрах отсюда была расположена комендатура, видимо по тем же соображениям границы «запретной зоны» о которой я сказал выше.
Меня окликнул начальник патруля, прапорщик, в морской форме, заметив изначально мои, уж очень широкие брюки клёш со вставными клиньями и бескозырку, одетую не по правилам ношения одежды, во вторую очередь:
– Матрос, подойдите сюда.
Я поправил бескозырку и направился к патрулю, находящемся от меня в пяти шагах. И как я их сразу не заметил?
– Старшина первой статьи Иващенко. Прибыл из отпуску. Следую в расположение части, – представился я, немного сбиваясь.
Но прапорщика смутила не это даже, а то, что я приставил руку к бескозырке, а в руке на большом пальце, как на крючке висела авоська с канистрой.
– Это что такое? – спросил начальник патруля.
– Что? – не понимал я, пока не опустил руку и авоська с фляжкой не выскользнула из рук к ногам.
– Что