словно воздух стал больше заполнять лёгкие. Степан уже видел, как разгоняет толпу журналистов и протягивает микрофон известному деятелю искусства. Это отпечатывалось в самодовольной ухмылке, распрямившихся плечах и энергичной, чуть подпрыгивающей походке.
И эта страсть передалась и ей.
«Он, как и я, горит работой. Вот бы Алексей мог тоже ощутить то, что я испытываю, когда занимаюсь журналистикой, когда через меня строками, стрелами, молниями проходят слова, что их не остановить».
– Ого! Он очень хорош, – Саша оживилась и развернула корпус к собеседнику, принявшись активно жестикулировать, словно, руками подбрасывала в рот слова. – В прошлом году Бутман приезжал в город, играл вместе с нашим оркестром гимназии. От напряжения и стопроцентной выкладки он даже взмок. Брала у него интервью – очень интересный человек…
– Да, да, – Степан Григорьев будто вклинился в её воспоминания. – Лучший саксофонист России, ещё бы! Кстати, извини, если смутил цветами.
Александра пару раз моргнула. «Какое странное извинение, и при чём тут цветы?»
– Эм, нет, мне приятно. Какую девушку можно смутить таким подарком? Уж точно не меня. Но да, это было неожиданно, – она обвела взглядом улицу – вдалеке по прямо виднелся её белый дом. – Да и, думаю, ты делаешь успехи. Пришёл работать, а уже делаешь успехи в журналистике. Так и гляди, начнут узнавать на улице.
Степан ухмыльнулся, и в сдержанной походке появилась вальяжность и размах.
– Ага, но думаю, в этом маленьком городишке это не так сложно. Вон, твой коллега Михаил ведёт с Главой прямые эфиры. Его-то, наверное, знают.
– Ну да… он как-то признался, что однажды слава настигла его в овощном отделе «Пятёрочки».
Не желая больше тянуть время, Саша распрощалась с молодым человеком, хотя он всё равно настойчиво, не принимая отказа, проводил до дома. Алексею она сказала, что гуляла, но с кем – нет. Это был пустяк, мыльный ничего не значащий пузырь, лопнувший в ночи, а его никто и не заметил.
Через день Александра пришла в Детскую школу искусств, где проходил вечер джаза в исполнении Валерия Аралова, и никто не мог упрекнуть её в бесчестной встрече, ведь это была работа.
В тёмно-синем и просторном органном зале школы, построенной с год назад, чувствовалось скорее как на лекции в продвинутом центре современного искусства или даже кинотеатре. В центре сцены стоял электронный орган с нарисованной на стене основной и самой узнаваемой частью этого музыкального инструмента.
Длинные ряды синих мягких кресел постепенно заполнялись гостями. Степан сел на соседнее с Александрой кресло, в то же время рядом в проходе поставил камеру оператор, косо посматривая на нарисовавшуюся на пустом ряду парочку.
– Ген, давай, иди, чего ты тут встал? – Степан нахмурил брови и махнул рукой.
– В смысле? Снимаю, – Геннадий Дробышев не сдвинулся с места, даже не взглянув на корреспондента, а только наклонил ниже голову к отодвинутому экрану камеры. – Будет отличный ракурс на сцену.
– Не