перетянули кожаным ошейником. Саша хрустнула позвонками, изогнув шею, чтобы избавиться от мнимого неприятного ощущения. На неё посмотрели. Сразу почувствовала себя обсуждаемым за общим столом трофеем. Только Алина сидела молча, изредка подавая голос на какой-нибудь вопрос, и часто понимающе поглядывала на старшую сестру. Саше всегда казалось, что младшую не заботят проблемы человека, старше её на десять лет, и что ей невероятно скучно на таком застолье, но что-то в этих цыганских глазах сегодня светилось по-родственному, как никогда раньше.
– Я тоже надеюсь, – Саша ответила хриплым голос, вымученно, но изо всех сил, улыбаясь, и, чокнувшись бокалами, залпом допила вино.
В голове, но ещё вдалеке, нарастал шум прибоя. Внизу живота возникли покалывающие приятные ощущения. «Кажется, полегчало». Но неподконтрольная смесь страха, отчаяния и злости всё больше распирала изнутри. «Где же он был, Алексей, когда просила приехать и побыть один на один? Ведёт себя так, будто я уже у него в квартире, как окольцованная на орнитологической станции перелётная птица, которую засунули в клетку для наблюдений», – Саша наклонила бокал к себе, но он был пуст. Гадливое чувство перерастало в презрение, и тогда она с жадностью засунула в рот кусок жареного мяса.
Нарушив момент, у стола неслышно и внезапно возник официант с новой бутылкой вина.
– Да, пожалуйста, – едва проглотив еду, девушка участливо вскинула голову. Глаза кричали о помощи.
– Не слишком ли много ты пьёшь, милая?
Дочь посмотрела на мать и пожала плечами. «Застрявшие в горле слова нужно чем-то запивать», – так и просилось высказаться, но Саша лишь растянула губы в поджатой улыбке, не показывая зубы.
– Не трогай её, ничего не много, – Георгий Николаевич наклонился к жене, а дочери подмигнул: – Она ведь ещё не буянит.
На краткий миг на душе потеплело, и, ощутив, что алкоголя пока достаточно, Саша встала из-за стола, чуть качнувшись. Слабый разряд стыда словно прошёл вниз по телу, и она бросила быстрый взгляд на присутствующих – но неловкий момент остался незамеченным. Набрав воздух в лёгкие и втянув живот, распираемый от вина, она старалась твёрдо ставить ноги в ботильонах («Чтоб их… зачем только надела!»), медленно и чинно пробираясь к туалетной комнате. Когда за спиной хлопнула толстая деревянная дверь, и она осталась одна в помещении, отделанном каменной кладкой, Александра выдохнула весь накопившийся за время застолья груз. Закрывшись в кабинке, опустилась на крышку унитаза. В голове гудело и пульсировало, руки дрожали.
– Алло, Василис, слышишь меня? – Набрав номер подруги, быстро затараторила. – Хочу убежать туда, где меня никто не знает, – всхлипнула Саша. Нижняя губа дрожала. – Меня посещают странные мысли в последнее время. Что я не выберусь из этого. Какая-то кромешная тьма. Я уже нашла некое оправдание, схожее с фатализмом, что город N. меня не отпустит. Как заколдованное место, которому принадлежишь, и в которое врастаешь душой.
На память