девушка чувствует себя, во всяком случае, не хуже, состояние стабильно, а значит, несколько дней хорошего ухода должны стать началом выздоровления.
– Я узнал, что она родом из Перуджи, была похищена тунисскими корсарами, и разрази меня гром, если здесь не скрывается исключительно грязная история, которую она сама до конца не понимает.
– Расскажи!
– Прости, но это как тайна исповеди.
– Понял, согласен. Пойду навещу её.
Тадефи отдыхала на тахте, на мягких подушках, укрывшись индийским кашемировым пледом. В соседней комнате раздались шаги.
– Пермессо? – услышала она из-за портьеры знакомый голос.
Дождавшись разрешения, в будуар вошёл хозяин дома с большим тюком в руках.
– Вестито, – улыбнулся он, приподняв свою ношу.
Генри вытряхнул одеяние из мешка, и у него отвалилась челюсть. Муниб по-своему понял задание и раздобыл пышное чёрное платье испанского фасона с жёстким корсетом, с плоёным воротником-«гнездом», на широченном кринолине. Такое платье было пригодно разве что для придворного бала, и то лет тридцать назад, а сейчас оно вышло из моды, полиняло, начало расползаться, а в довершение всего на заду оказалась большая прореха. Тадефи смотрела с тревогой то на платье, то на Генри, явно опасаясь, что он потребует, чтобы она это носила. Он сердито запихал раритет обратно в мешок и на ломаном итальянском пообещал при первой возможности доставить что-то более приемлемое. Однако в Ла Мамора не было магазинов европейского платья, так что Генри смог раздобыть только одежду местного покроя.
После недельного отдыха он вместе со своими офицерами поехал к месту стоянки флотилии, оставив врача при Тадефи. Уже был организован лагерь, построены палатки и хижины, корабли лежали на песке и вокруг них работали команды, сбивая с подводной части наросшие ракушки, которые хрустели под ногами, стремительно разлагались и создавали страшную вонь.
– Сгребите их в реку, бездельники, – морщился Мэйнуэринг. – Ведь даже ночевать здесь нормально невозможно от этого запаха, не говоря уже о том, что вы сами режете о них ноги!
Капитан собрал боцманов и плотников и вместе с ними погрузился в процесс инвентаризации. На одних кораблях требовалась переоснастка, на других – частичная замена прогнившей обшивки. Плотником на одном из кораблей был итальянец, и Мэйнуэринг сделал его своим помощником, оттачивая навыки владения итальянским языком. Хлопот хватало: Генри заключал соглашения с подрядчиками пеньки, железной ковани и выдержанной древесины, договорился с местными рыбаками о регулярных поставках их улова, поругался с поставщиком муки и нашёл взамен него другого, который взялся привозить готовые лепёшки. Когда Генри принимал от очередного подрядчика бочки со смолой, ему сообщили о приезде Аль-Аячи. Капитан вышел к нему, пытаясь на ходу оттереть испачканные смолой руки.
– О, Мухаммед! Салям, рад тебя видеть! Что-то случилось?
– В порт зашёл английский военный корабль, его капитан