Если умру в бане, стану банником и буду драть Здебора.
Вот же олух!
– Я хорош собой, жаба? – игриво спросил царевич и упер руки в боки, чтобы я в полной мере оценила его преимущества, но царь Дробн опередил меня и набросился на сына, едва не задев его покрытую шрамами спину.
Тупица!
Ты заразишься! Надень обноски и дуй отсюда! Из-за тебя я стану одержимой жабой! Что мне тогда делать? Кто догадается меня сжечь? Или заморозить? Вечность в желании убить всех мух – вот что ты мне готовишь!
Я так долго и громко квакала, что перетянула на себя внимание царя, который резко потерял интерес к Хотену и теперь искал взглядом мое ведро.
О, черные боги!
Теперь он видит, и глаза у него такие же голубые, как у царевича Здебора, а это значит, что его разум скоро прояснится!
Старая ведьма была права. Пожалуй, не стоит недооценивать некоторых смертных.
Не сдержавшись, я квакнула, и царь бросился на меня.
Столб с треском рухнул, проделав дыру в потолке, через которую пахнуло холодом, свежестью и тьмой.
Уже закат!
Голый царевич схватил доску и швырнул под ноги царю, и тот, полетев кубарем, упал навзничь.
Жар начал покидать баню, а разум – царя Дробна, который снова заревел и выгнулся дугой, как падучий.
И тут в бревно вонзилась огненная стрела.
Хотен схватил ведро, достал меня и окатил водой стену. На миг огонь погас, но только для того, чтобы вспыхнуть еще сильнее.
Больше десятка стрел одновременно вонзились в баню. Затрещал огонь, повалил дым. Пламя окутало нас, словно кокон.
Теперь нам точно конец.
Вдруг в ногу царевича вцепилась окровавленная мужская рука.
– Сы-н, во-ды, – прохрипел царь Дробн и, закатив глаза, потерял сознание.
Глава 9. Выбор невесты
В спальне царил полумрак.
Возле постели на жертвенниках горела еда богини Живаны, которая, по-видимому, питалась яблоками, зерном и сыром.
Неудивительно, что Тарнхолме бардак. Я бы тоже игнорировала такое подношение.
Богам нужна кровь. И зрелища.
И Царь Дробн теперь понимает в этом толк – после трапезы, состоящей из куска сырого мяса и кубка свежей крови, он потребовал к себе на разговор сыновей.
Выглядеть он стал лучше, хоть лекари и забинтовали его, как покойника.
Болезнь отступила, но не жажда крови. У царя мало времени, и он это понимает, поэтому мы здесь.
Справа от ложа стоял задумчивый и прекрасный царевич Здебор и неизменно ухмыляющийся Мстивой, а слева – Хотен, которого я никогда бы не узнала без густой щетины, грязных волос и подранного кафтана.
Теперь он выглядел, как настоящий царский сын – высокий, статный, чернявый, зеленоглазый, одетый в расшитый золотыми нитями кафтан, в нагрудном кармане которого сидела я.
Признаюсь, в глубине души я надеялась, что когда с него смоют грязь, он будет выглядеть, как царевич Здебор, но нет.
Единственное, чем они схожи – это рост. И, пожалуй, ум.
Когда баня загорелась, Хотен