расстояние. – Они у нас в ловушке. Возьмем голыми руками.
Атаман протянул Никите широкую ладонь мужественным жестом.
– Дорогой никому не отставать! – щуря бесстрастные глаза, предупредил Кондрат и неожиданно ему страшно захотелось пить, но он не решился сойти, чтобы утолить жажду.
– Нажимать как следует на плеть! За мной рысью марш!
В пути облака расползлись по небу. Зыбкие звезды сбившись в кучу, дрожали между туч. Между ними путался желтый месяц. Отряд Булавина двинулся по едва видимой дороге. Под копытами коней шуршала сухая трава. Рысаки, пофыркивая на ходу, покрылись крупным потом.
В полночь атаман с двумястами казаков явился к Шульгинскому городку.
– Тихо и без шума, казаки! – предупредил атаман и, осмотревшись с седла, указал:
– Семен Беспалый, Никита Голый, Семен Драный и Иван Лоскут берите по полсотни казаков, чтобы одновременно ударить со всех сторон. Сигналом будет горящий факел. Когда зажжет каждая полусотня – идем в атаку.
Казаки разделились на четыре равные части. Атаман дал время, чтобы полусотни заняли исходные позиции. Через несколько минут Булавин зажег факел и заметил, что тут же загорелся второй, за ним третий и четвертый. Атаман коротко свистнул, и торжественная тишина нарушилась. Полусотни коротким галопом рванули к городку.
Легко смяв небольшие посты на дорогах, полусотни густыми толпами устремились вперед. Казаки уничтожили на окраине городка караульных и начали заполнять улицы. В улицах вдоль коновязей выросли длинные ряды лошадей, избы и амбары с сеном.
В это время Долгорукий, положив под голову ладонь, не спал. Юрию Владимировичу не спалось и не лежалось. Князя ночью обуревали мрачные мысли. И вдруг, разорвав тишину, бахнул один выстрел, потом второй, третий, а затем раздалась частая ружейная трескотня.
Алексеев, заметив казаков Булавина кинулся к избе, где спал князь, чтобы добраться до спящих раньше всех. Атаман перепрыгнул через плетень, затоптал разгоревшийся костер и растолкав часового, подскочил к окну. Алексеев знаками объяснил Долгорукому, что случилось в городке.
– В ружье! Тревога! – выскочив во двор, дико закричал подьячий Дровнин.
Князья проснулись от стрельбы и конского топота на окраине. С улицы донесся душераздирающий крик и беспрерывное ржанье лошадей. Солдаты открыли беспорядочный огонь. Горячие пули запели в воздухе. Стрельба слилась с чьим-то предсмертным криком.
– В чем дело, что за пальба? Почему не разбудили, кто проглядел? – не излив своего негодования, засыпал вопросами Долгорукий.
– Казаки! – блеснул взволнованными глазами Булгаков.
– Прячьтесь, Юрий Владимирович! – с отчаянием предупредил Дубасов.
– Что началось? – завертел головой Долгорукий.
Частая стрельба, раздававшаяся со всех сторон, разорвала тишину. Князья, оглушённые ружейная трескотнёй, наспех оделись. И хотя их сердца бились часто, но страха в душе не было. Но от сильного волнения они не сразу попадали