и матюгались.
– Становитесь впереди колонны, – указал казакам Долгорукий, поставив коня поперек дороги.
Дождь то усиливался, то затихал, то останавливался. На привалах невозможно было разжечь костры или укрыться от холодного дождя. На то, чтобы приготовить пищу или устроиться на ночлег не оставалось сил. Измотанные люди с трудном переносили тяготы. Не помогали ни крики Долгорукого, ни угрозы офицеров расправой на месте.
По ночам на небе из-за тяжелых туч не светилось ни одной звездочки. Было темно как в преисподней, невозможно было рассмотреть, что творилось впереди. Редкие факелы выхватывали из тьмы лишь фигуры солдат и лошадей.
Растянувшись на большое расстояние, царский отряд не поспевал за черкасскими казаками. Добравшись скрытными дорогами в Манычский юрт и в Багаевскую станицу, князь схватил небольшое количество беглых людей. В ходе допроса Долгорукий установил, что у шестнадцати задержанных женщин мужья находились в военном походе против Швеции. Передав женщин под расписку атаману Багаевской станицы, князь направился в Герасимовую Луку, расположенную на реке Деркул, но в опустошенном городке князь никого не обнаружил.
– Приволоките ко мне атамана! – сурово потребовал Юрий Владимирович и когда по его требованию старый атаман явился, грубо спросил:
– Есть в твоем городке беглые люди?
Старик охотно подтвердил, что есть и привел дряхлого деда.
Долгорукий, побагровев от торопливых действий атамана, удивленно приподнял тонкие брови и сквозь зубы заорал:
– Ты кого ко мне привел? Он скоро богу душу отдаст.
Атаман развел руки в стороны: более никого нет. Князь едва удержался от того, чтобы не расправиться с ним на месте. Лишь нехватка времени, да подкупающая тихость, не подходящая ни к одному атаману, спасла казака от неминуемой расправы.
Старик и вправду представлял собой резкий контраст с другими, как на подбор ретивыми и боевыми атаманами.
– Почему городок пуст? – продолжил орать князь, поливая атамана отборной руганью: – Где твои люди? Отвечай, тать!
– Я не знаю куда они девались, – с сожаление пожав плечами, ответил казак.
– Врешь пес. Сам то ты кто? – крикнул князь и его тонкие крылья носа от злости раздулись.
Застыв в удивлении, атаман с гордым чувством ответил, что он урожденный казак, но на румяном лице Долгорукого отразилась брезгливая усмешка.
– Сволочь ты, а не казак. Благодари Бога, что мне не до тебя.
– Пускай спасет тебя Христос, князь! – согнулся в поясе старик.
– Прочь с дороги пока кнутом не огрел!
Добравшись через неделю до Мелехова городка, Долгорукий изловил двадцать беглецов и пришел к выводу, что так ему указ Петра I до зимы не исполнить. Поэтому разделив свой отряд на четыре части, князь пустил их по разным направлениям. Один отряд во главе капитана Плохова двинулся вверх по Дону до Паншина городка, другой капитана Киреева направился от Паншина до Донецкого городка, третий капитана