Отца раздулись, глаза превратились в щёлки, будто в лицо ему ударил снег.
– Ты, негодяй, смеешь говорить мне такое? Ты, погрязший во лжи, надеялся обмануть меня? Забыл, что я зрю не человеческим, а божественным оком? Ясно вижу скверну, пропитавшую зверя. Истинно говорю тебе: лишь очистительный Огонь избавит его от мерзости. Или думал, и впрямь позволю тебе отравить тела родичей мясом зверя, взятого в мёртвом месте?
– Твои уши закрыты для правды, Отче…
– Врёшь, презренный! Ясно вижу демонов, кружащих над тобой. Не меня ты обманываешь, а Огонь, Творца своего. Мало тебе было бедствий! Хочешь навлечь на нас новые! Ты очарован Льдом, и уста твои полны гнили. Оттого и встретил ты колдуна – своего духовного брата. Оттого и покинул тебя старик, не хотел мириться с двуличием твоим…
– Довольно болтовни, Отец, – прервал его вождь. – Скажи прямо – мы ходили зря. Скажи это каждому: мне, Жару, Сполоху, своему зятю и внуку. Не о благе общины ты печёшься, а о своём торжестве надо мной. Каждый это видит.
Он бросил факел и зашагал к себе в жилище – взбешённый, точно медведь, упустивший добычу. А остальные смотрели ему вслед и чувствовали, что вместе с вождём их покидает надежда.
Вечером всех ждал обряд. Но не тот, о каком они мечтали. Вечером им предстояло расстаться с надеждой на прекращение голода. Суровый Огонь устами Отца Огневика лишил их Своего дара.
– И возопил Огонь, – произнёс Отец Огневик, – и сказал он: «Не в силах противостоять Я брату Моему, ставшему Мне врагом». И ушёл Он на верхнее небо, а Лёд остался на нижнем. И стал Лёд мучить людей, насылая на них голод и холод, болезни и страх. А Огонь взирал на страдания людские и скорбел, не в силах помочь человеку, ибо Лёд не пускал Его на землю.
Перед Отцом, спиной к нему, на коленях стоял Огонёк, державший на голове раскрытую Книгу. Он моргал, смахивая с ресниц иней, глубоко дышал под тяжестью ноши. По сторонам от него стояли родители – Светозар и Ярка со светильниками в руках. Горячие капли жира падали на снег, обжигали руки. Книга – огромная, толстая, в железной обложке, завёрнутой в выдубленную кожу, прошитая белесыми жилами – топорщилась тяжёлыми страницами, бугрилась чеканкой, рябила завитушками, испещрившими каждый лист с обеих сторон.
– Но Огонь всеведущ и благ, – продолжал Отец Огневик. – Уходя, Он дал людям завет, дабы помнили они о Создателе своём и не теряли надежды на спасение. «Берегите скрижали Мои, – велел Огонь. – Не сходите с пути Моего. Лелейте в сердце надежду на возвращение Моё». Так сказал Огонь, и возрадовались люди словам Его, ибо познали великую веру, горящую словно костёр в ночи. И сказал Огонь: «Тот, кто верен будет Мне и не поддастся искусу Ледовому, кто останется праведен и крепок, тот сольётся со Мною на небесах и приблизит час прихода Моего. А тот, кто нарушит заповеди Мои и погрязнет в грехе и пороке, отправится в тёмные чертоги Льда, брата Моего, и там рассеется без следа». Так сказал Огонь, и великий страх вошёл в человека,