было? Большой-И-Старый… Отцы… Истинная вера… Искра… Вот оно! Искра. «Если б не он, Искра была бы твоей».
Головня поднял глаза, просветлевшим взором глянул на жену вождя. Ах, милая, расцеловал бы тебя! Он опорожнил кружку, отставил её в сторону и, вытерев рукавом губы, произнёс решительно:
– Я – ваш.
Глава четвёртая
Донн-донн – разносилось над стойбищем. Донн-донн. Гулкий звон прыгал по заснеженным крышам, стелился над речной низиной, отскакивал от заиндевелых стволов лиственниц, пугал лошадей в загоне. Стояло утро, непроспавшиеся люди вылезали из домов, тревожно вглядывались в сизую хмарь, пытаясь сообразить, кому это вздумалось стучать железом в такое время. Железная палка – знак к собранию. Почём зря ею не колотят. Это тебе не трещотка, которой развлекается ребятня, не колотушка от волков. Если железом бьют о железо, значит, приспела нужда, да такая, что всем миром надо думать.
Стучал, как и полагается, Сполох. Намотав на левую руку ремень с привязанным к нему металлическим бруском, он лупил по бруску короткой железной палкой. Звук получался пронзительный, от него дрожали холмы по ту сторону долины и метались птицы в голых кронах.
С неба сыпала пороша, точно пыль с залежалого полога. Растерянные общинники торопились к месту собрания, на ходу натягивая меховики и колпаки. Переговаривались хмуро:
– Из-за Жароокой, небось, трезвонит. Отмучилась баба, а нам хоть не ложись…
– Варениха всему виной. Ополоумела совсем, карга старая…
– У Пылана вроде молодка есть на примете. Из Рычаговых. Уж он не пропадёт…
– Эхма, выспаться бы путём…
Вождь сидел у ног сына и бесстрастно наблюдал, как смыкается, волнуясь, человеческое кольцо вокруг него. Зольница сидела отдельно, на краю косогора, постелив под себя оленью шкуру. Вид у неё был как у хозяйки дома, встречающей гостей: насупленный, деловитый, цепкий – будто не на собрание явились родичи, а к ней на семейное торжество.
Отец Огневик явился одним из последних. Прошёл меж раздавшихся в стороны общинников, уселся на принесённую Огоньком подстилку из песцовых шкур. Положил рядом посох. Дождался, пока Сполох прекратит колошматить, и спросил у вождя:
– Зачем собрал нас? Или неотложное дело?
– Как есть неотложное, – ответил тот, вставая. Откинул колпак, расправил плечи. Сполох положил к его стопам палку и брус, присел на корточки. – Есть у меня для вас, родичи, важное слово, – сказал вождь. – Было у нас с вами условлено, что коли я вождь, то мне не перечь. Было такое? – он обежал взглядом лица собравшихся. Те закивали в ответ. – А раз так, то всякий, кто идёт против моей воли, есть клятвопреступник и злодей. Так?
Сидевший в переднем ряду Светозар дёрнулся, что-то рыкнув. Тёмные космы его выбились из-под колпака, скрыв лицо. Огонёк выкрикнул из-за его спины:
– Только на загоне. Здесь-то есть власть и поболе твоей.
– Воистину, – усмехнулся вождь. – Где ты там, Огонёк? Покажись, бить не буду. –