Психологический трактат, или Динамическая тенденция сознания и принцип альтернативности
Когда же человек рассматривается как существо преимущественно духовное в противоположность миру природы, то на первый план выступают переживания, отражающие его отношение к высшим порядкам бытия. Таким образом, недостаток очевидности эмпирических теорий компенсируется соображениями метафизического характера, что в дальнейшем приводит к более или менее явной зависимости психологической теории от философской или теологической концепции. В результате каждая психологическая гипотеза оказывается лучше всего применимой к ограниченному кругу явлений, наиболее очевидным образом ее иллюстрирующих. А благодаря отсутствию очевидности во многих вопросах, противоречия между различными гипотезами становятся практически неразрешимыми, поскольку за ними стоит противоречие философских точек зрения.
Принимая во внимание непреодолимые трудности, возникающие при чисто умозрительном рассмотрении вопроса о скрытых пружинах человеческого поведения, вполне естественно предпочесть поиски эмпирического решения проблемы, с привлечением соответствующих доказательств. Такой подход часто оказывается эффективным в вопросах, касающихся внешнего опыта. Эмпирические исследования предполагают выявление причин наблюдаемых явлений, поиски естественных закономерностей. Но применение такого подхода к внутреннему опыту встречает определенные трудности. Дело в том, что в области внешнего опыта имеются твердо установленные причинные зависимости, сформулированы и признаны всеми универсальные закономерности, что позволяет строить сложные последовательности рассуждений, прибегая к опосредованным эмпирическим доказательствам. В области внутреннего опыта закономерности редко принимают столь же строгую форму. Известны некоторые зависимости, позволяющие надежно предсказывать человеческое поведение в определенных обстоятельствах. Но в целом такие случаи, когда причинная зависимость представляется более или менее очевидной, остаются скорее исключением, чем правилом. Даже непосредственные причины нашего собственного поведения нам не всегда ясны, поскольку могут быть, например, бессознательными. Что же касается предельных и фундаментальных причин, предположительно управляющих человеческими поступками, то нам неизвестна ни одна подобная причина, действующая во всех разнообразных обстоятельствах с очевидностью, достаточной для ее всеобщего и безоговорочного признания.
Таким образом, попытка объяснить интерес к вопросам метафизики и религии при помощи исследования причин этого субъективного явления, по аналогии с естественными процессами, приводит к такой же тупиковой ситуации, что и метафизические дискуссии. Но, с другой стороны, характерные свойства самих феноменов внутреннего опыта открывают для исследования новые перспективы.
Когда речь идет о поисках эмпирического объяснения какого-либо внешнего, природного факта посредством выявления его причин, мы мысленно