я оставила рядом с плащом – не слишком далеко, но и не слишком близко, чтобы Эврен не догадался, что я подозреваю и его тоже. И, не успели мы опуститься в два мягких кресла напротив рабочего стола – дверь открылась. Резко, с тем великолепием и торжественностью, с каким раздвигают бархатные занавеси в первом акте великой трагедии – и в кабинет одновременно вошли Эврен и Ирис (видимо, столкнулись на подходе к кабинету?), словно две стихии, которым очень тесно в одном пространстве. Один – стальной холод осенних сумерек, другой – яркое пламя, напичканное стреляющими по поводу и без, шипами ехидства.
Ирис был, как обычно, в своём роскошном, тёмно-синем пальто, которое будто специально кричало: "я – верх эстетики, и горжусь этим!" Белоснежные волосы, как всегда, идеально уложены в низкий хвост, голос – как сахар с ядом, сверкающий и сладкий, но оставляющий смертельно опасное послевкусие. Мчась следом, он впечатывал шаги в изысканный деревянный пол и уже что-то вколачивал в уши Эврену – быстро, хлёстко, как пощёчины:
– …и если бы ты мог сразу объяснить, в чём проблема на самом деле, всё было бы намного проще! Я бы уже что-то нашёл!
Эврен стремительно подошёл к столу, на ходу бросая нам сухой приветственный кивок и одновременно скидывая чёрное пальто. Тень за ним колыхалась странно – слишком живая, как будто злилась отдельно от тела – что, в целом, было неудивительно, с его-то уровнем магии Тени. Перчатки Магистр уже снял, его пальцы сжимались на спинке кресла – элегантно и угрожающе, как у палача, который из вежливости уточняет, кого казнить сначала. Я хихикнула про себя, представив, как он сдерживается, чтобы не задушить Талькара. Впрочем, рисковал и Ирис. В чёрных глазах Хаэля было столько осуждения и холодной злости, словно ему дали задание написать уставной свод по управлению идиотами.
Он прекратил мучать несчастное кресло, повесил пальто на изящную вешалку, рядом с нашими плащами, и бросил на Ириса взгляд, который в другом жанре был бы последним моментом в жизни Талькара. Вор захлопнул за собой дверь и зло опёрся на дверной косяк – как будто готовый отвечать за свои слова, но при этом – оставляя себе путь к побегу.
– В следующий раз, – спокойно, медленно начал Эврен, закатывая рукава рубашки и будто смакуя яд каждой произносимой буквы, – попробуй, прежде чем орать на весь Совет, включить хотя бы остатки той субстанции, что у тебя вместо мозга. Я понимаю, это сложно, особенно когда идиотизм заменяет логику, но поверь, результаты этого нехитрого действа потрясают.
Он подошёл ближе к Ирису, смотря на него сверху вниз – разница в росте была на целую голову; тень его шевельнулась и распласталась по полу, как чёрный шёлк костюма Магистра – слишком плавно для гнева, но слишком быстро для магического спокойствия обладателя.
– Если я что-то не сообщил, – продолжил он, на опасном расстоянии глядя прямо в глаза Талькару с таким выражением, будто выбирал, какое именно заклинание Этерны было бы достаточно болезненным, – возможно,