точечного удара; отлично пробивает панцири.
[4]Пала́ш – меч с прямым и длинным клинком, расширяющийся к острию.
Глава 2. Иса
Первый год после смерти мамы был самым трудным. Иса осталась совсем одна в нежном возрасте. Одиннадцать лет. Уже не девочка и ещё не девушка, она знала, как вести хозяйство и ухаживать за домом, но боялась и думать о том, на какие деньги сможет протянуть хотя бы до следующего лета. Родственников по маминой линии у девочки не осталось, со стороны отца была лишь пустота. Какой-то имперец, даже имени которого Иса не знала – да и не стремилась узнать – покинул Хизар вскоре после её рождения и не оставил на память ничего, кроме тощего кошеля да засушенной алой розы. Отец не написал, куда и почему ушёл, а мама наотрез отказывалась говорить о нём. Молчала, из какого тот был города и каким чудом они познакомились. Мосты сгорели раз и навсегда.
Иса так бы и сгинула, если бы не Блак и его многочисленное семейство. На третий день после того, как зелёный туман пожрал её детство, он нашел девочку за печкой, грязную, зарёванную и потерянную. Она наотрез отказалась покидать дом: не хотела обременять отца лучшего друга ещё одним ребенком, занять лавку в доме, где едва помещались восемь ребятишек. Была и другая причина остаться – воспоминания о тех днях, когда мама была рядом.
Блак – ему тогда было четырнадцать – злился, уговаривал, угрожал и всё кричал, кричал, но Иса стояла на своем с несвойственным ей упорством. Юноше пришлось уступить. Он оставил её, но только на сутки. Когда он вернулся – не один, но с братьями – девочка грешным делом подумала, что её собрались похитить, но ошиблась: старшие Стигг и Э́двид принесли блаковы вещи, а сам он, пыхтя, затащил через порог плетёные корзины с картошкой и сушеными боровиками.
С того самого дня подростки зажили вместе.
Естественно, старшие братья Блака присматривали за ними, в меру пристально и в меру лениво. Судя по их беззлобным ухмылкам, они одобряли порыв мальца взять опеку над соседской сиротой. Их родители тоже были не против решения младшего сына: от них Иса ни разу в жизни не услышала и тени упрёка, только сочувственные причитания да обещания передать съедобных гостинцев. Лишь Бетта да младшие девочки смотрели на неё искоса; их неприязнь Иса поняла лишь тогда, когда стала старше.
В их нежной дружбе не было скабрезностей. Иса топила печь, готовила еду и мыла плошки, ухаживала за скромным огородом и, терзаемая тупыми зубами страха, бегала на окраину Белого леса за ягодами, корешками да ароматными травами. Их порой удавалось продать на борегском рынке. Блак пропадал большую часть дня. Он говорил, что устроился подмастерьем к кожевнику, но Иса знала: он врал. Отсутствие ожогов и мозолей он прятал под перчатками, что были ему не по размеру; да и дыхание парня оставалось ровным и слишком чистым для того, кто связал жизнь с этим ремеслом. Она быстро оставила попытки узнать, чем он был занят на самом деле: во время расспросов Блак мрачнел и уходил в себя, а иногда просто бранился, да так грязно, что у Исы возникало желание срочно отмыть уши. Вечерами друг приносил мелкую дичь