бы им повиноваться его приказу? Девушка напрягла память и припомнила, что Блак и до того ронял странные фразы, намекавшие о его верности короне. То было всего пару раз, и Иса не придала им значения – возможно, напрасно.
– Ты ведь подозревал, что Блак что-то скрывает, – бросила она в сторону виленсийца. – Это так?
– Я не скрывал от тебя своих подозрений, миледи, – Ренан опустил голову. – Но мне до смерти не хотелось оказаться правым.
– Мне так не хотелось слушать эти намёки. Какие же мы дураки, Ренан! Играли в этих, – она всхлипнула, но смогла подавить досадную слабость и щёлкнула себя по пальцу в наказание за слезливость. – Рыцарей, будто и правда верили, что готовы прикрыть друг другу спину.
– А ты разве не готова прикрыть мне спину? – он поднял брови.
– Ну, я-то готова, – смутилась Иса.
– Спорю на ранд, за Блака ты бы вообще сожгла целый город. Без людей, конечно, – он криво усмехнулся. – А я вот готов убить за тебя, пиромантка.
– Эй, замолчи!
– Я не лгу, – Ренан потянулся к ней, перехватил руку и сам снял с нее проклятую кожу. – Я виленсиец и знаю рыцарские заповеди, впитал их – как говорят у вас в Хизаре – с молоком матери. Сама же видишь: защищаю слабых, совершенствую дух и покровительствую искусствам.
– Но ты не принес обеты и не принял отцовский доспех, – припомнила чародейка.
– Ох уж эти закостенелые представления о рыцарстве. Я дал обет тебе. Разве ты забыла, миледи?
Увы. В тот день, когда и Ренан, и Блак обещали ей помощь и поддержку, Блак сказал: лишь одно её слово сможет заставить его уйти. Жаль, что друг не уточнил: слово, неудобное ему самому.
Она никак не могла остановить круговерть этих душащих воспоминаний: коленопреклонённые "рыцари", бегство от зелёного тумана, скомканный поцелуй и череда неловкостей, что произошла после. Все эти сцены ночами превращались в безликих чудовищ и отравляли сон настолько, что порой Иса просыпалась и уходила к бдевшей у костра Лой.
Конечно же, чародейке стоило бы больше опасаться чудовищ реальных, из плоти и крови. Это их горевшие голодом глаза смотрели на путников из чащи, ихдыхание колыхало опавшие листья, куски ихсброшенной кожи антрацитовыми пленками свисали с корявых ветвей. За девять дней пути отряд уже успел натолкнуться на стаю дипсадов и одинокую кенхеру, упавшую на тропинку прямо под ноги Танна. Джинн не растерялся и пригвоздил теплокровную гадину к земле, а Грэй добила её своими кривыми клинками.
Немой упрёк, читавшийся на лице ифритки, больно колупнул струп на сердце Исы. Наёмница уже знала, на что была способна чародейка, и ожидала от неё активного участия в защите соратников, но видела за своим плечом лишь расстроенную дурочку, к тому же медлительную. Сгорая со стыда, Иса смотрела на обезглавленное тело монстра и в очередной раз клялась себе в том, что уж этой-то ночью она переборет потерю и приступит к работе.
Утром десятого дня Иса привела себя в порядок и вышла во главу цепочки. Танн зашагал по левую руку от девушки, а довольная Грэй встала замыкающей. Тропа,