Политическая организация общества и право как явления социальной эволюции. Монография
такой теоретической позицией согласиться нельзя хотя бы в силу того, что постоянное возникновение нового не менее характерно для общества, чем сохранение в течение некоторого времени старого. Уже это означает, что присутствие политики и права в условиях современности, а также при возникновении гипотез об их историческом месте никак не свидетельствует о наличии политико-юридических явлений в более древние времена и не может служить в качестве основания дифференциации всех существующих концепций эволюции политической организации общества и права на более и менее вероятные относительно их соответствия действительности.
Ситуация в науке, характеризующаяся одинаковой вероятностью достоверности гипотез о наличии и об отсутствии политической организации общества и права в начале истории человечества, была преодолена в XX в. Это произошло потому, что ученые оказались способными получить достоверные данные о древнейшей социальной жизни. Накопление их осуществлялось этнографическими и археологическими методами, степень развития которых в XX в., наконец, позволила добывать с их помощью такие сведения. Применение же этнографических и археологических способов научного познания стало возможным на базе представления об историческом процессе, которое постепенно приобретало все больший авторитет среди обществоведов в конце XVII–XIX в. Тогда многие передовые мыслители, первыми из которых были Й.Р. и Г. Форстеры в Германии, А. Фергюсон в Великобритании, Ж. Кондорсе во Франции и У. Робертсон в США[216], осознали, как отмечает В.К. Никольский, что «все народы мира делятся на исторические и неисторические: первые поднялись на высокие ступени культуры, вторые… иллюстрируют прошлое исторических народов»[217], так как «их современное состояние» является этапом «культурного развития всего человечества»[218].
Для продвижения научного познания дальше его стадии, на которой одинакова вероятность истинности точек зрения о возникновении политики и права одновременно с человечеством либо позже, потребовалась вполне определенная сумма достоверных данных о самых древних социальных организмах: объем информации, позволяющий с уверенностью сделать вывод о наличии или отсутствии в них трех описанных в первой главе аспектов действительности, совокупность которых свидетельствует о существовании политической организации общества и права. На сбор такого количества адекватных реальности сведений о начале общественной жизни ушло много десятилетий после конца первой половины XIX в., когда в науке завоевала прочные позиции концепция истории человечества как прогрессивного развития с древнейших времен до современной эпохи.
Эта включающая учение о первобытном обществе теория имела материалистический характер, поскольку и ее уже указанные сторонники в европейских странах XVIII в., и довольно многочисленные продолжатели их идей в XIX в. осознавали, подобно У. Робертсону, что во всяком «исследовании деятельности объединенных