поместили Валентину в пансионат, который содержала многодетная семья.
Сидя у окна в кресле Альфонса, Валентина уже видела чужой сад, в котором под кустом сирени играли незнакомые ей дети.
Рядом с библией, лежащей у нее в тумбочке, Валентина положила единственную память своего прошлого, записную книжку ее мамы.
При переезде Диан не нашла мамину шкатулку с ювелирными изделиями, а нашла в старом шифоньере пожелтевшую от времени коробку, в которой хранилась дамская шляпка ее бабушки Анны Марии, ее записная книжка, листочки которой стали хрупкими, как засохшие листы гербария.
Эту книжечку когда-то, очень давно, нашла Валентина под подушкой у мамы, когда ее унесли на кладбище. Тогда она была девочкой, а теперь она старушка, и, листая странички этой записной книжки, у нее непривычно щемило сердце.
В юности Валентина была убеждена, что в этой книжке хранится мамина тайна. Помимо коротких записей и напоминаний о текущих делах, в книжечки были написаны стихи, которые Валентина со временем выучила наизусть.
Взрослея, Валентина позабыла эти стихи, так и не разгадав маминой тайны, но теперь она каждое утро шепотом перечитывала любимые стихи матери и ее подслеповатые глаза слезились от неизведанного ею доселе чувства дочерней любви. В поэтических строчках перед старушкой странным образом оживал образ ее матери, Анны Марии, рано осиротевшей дочери нищего принца из Италии и голландской баронессы, сбежавшей из благородного дома,.
«Ты видел замок на берегу морском?
Играют, сияют над ним облака;
Лазурное море прекрасно кругом».
«Я замок тот видел на бреге морском;
Сияла над ним одиноко луна;
Над морем клубился холодный туман».
«Шумели ль, плескали ль морские валы?
С их шумом, с их плеском сливался ли глас
Веселого пенья, торжественных труб?»
«Был ветер спокоен; молчала волна;
Мне слышалась в замке печальная песнь;
Я плакал от жалобных звуков ее».
«Царя и царицу ты видел ли там?
Ты видел ли с ними их милую дочь,
Младую, как утро весеннего дня?»
«Царя и царицу я видел … Вдвоем
Безгласны, печальны сидели они;
Но милой их дочери не было там».
После этого стихотворения в книжке стояло другое, от которого у Валентины почему-то сильно начинало знобить сердце.
«Конец, все было только сном.
Нет света в будущем моем.
Где счастье, где очарованье?
Брожу под ветром злой зимы,
Рассвет мой скрыт за тучей тьмы,
Ушли любовь, надежд сиянье…
О, если б и воспоминанье!»
Эти строфы Лорда Байрона Валентине были не понятны, поэтому, повздыхав, старушка переходила к чтению другого поэта Людвига Уланда.
Судя по дате написания, последнее стихотворение в найденной книжке было записано Анной Марией незадолго до ее смерти, и его строфы утешали ее