бросила мама, хотя и понимала, что вопрос в общем-то не об этом.
Они молчали, глядя друг на друга. Аня не двигалась с места.
– Бабушка умерла.
Аня побелела и еще сильнее сжала ручку двери.
– Упала в ванной, сломала ногу, голову разбила, а там не знаю, что, может, повторный инсульт, а может, еще что напишут. Когда я пришла, она уже была мертва какое-то время. Все в крови, в моче и… скорая, полиция – я задолбалась, понимаешь? Раздевайся и помоги мне.
Аня молча кивнула. Она не могла говорить, единственные слова, на которые она была способна, застряли в горле: «Это я. Это я ее убила».
11
Внезапная смерть матери погрузила Марину в оцепенение. Она делала все необходимое для организации похорон, говорила на какие-то понятные бытовые темы, снова и снова отмывала квартиру до стерильности, но не трогала вещи покойной, не вынесла хлам из ее комнаты, даже не выкинула груду лекарств, скопившихся на прикроватной тумбочке. Ане всегда казалось, что смерть бабушки станет освобождением для них всех, но может, она ошибалась? Может, как и она, мама винила себя, но в чем? В том, что была недостаточно хорошей дочерью? Или в том, что так долго и так сильно ее ненавидела? А может, и не ненавидела вовсе, а просто не могла простить? Может, именно в этом дело? А может, ей просто больше некого было винить, кроме себя самой? Чушь, конечно, ведь была еще Аня и ее отец.
В любом случае, они обе долго молчали, погруженные каждая в свою скорбь, как будто и не замечая друг друга. Как планеты, вращающиеся на своих орбитах, никогда не пересекаясь, но все же незримо влияя друг на друга, они продолжали вращаться в пространстве их общего двухкомнатного мира, пока однажды утром мама, не отрывая взгляда от своей чашки кофе, не сказала, как будто самой себе:
– Не думала, что ты будешь так переживать из-за бабушки.
Аня посмотрела на нее взглядом, полным непонимания, а когда это не помогло, все же спросила:
– О чем ты?
– Ты похудела после ее смерти. И вообще, как-то стала на нее похожа.
Аня продолжала не понимать. В ее отражении в зеркале не изменилось ничего. Она проверяла.
– Я не понимаю, мам.
Мама кивнула и встала из-за стола.
– Пошли, покажу, – бросила она, по-прежнему не глядя на дочь.
Мама вошла в гостиную, которая все еще оставалась «бабушкиной комнатой», открыла дверцу шкафа, на внутренней стороне которой было зеркало – единственное зеркало, в котором можно было увидеть себя в полный рост, а потом принялась искать что-то в ящиках комода. Чем-то оказался старый альбом.
– Смотри, – сказала она, протягивая дочери пожелтевшую фотографию. На карточке была компания улыбающихся молодых людей. Бабушка на фотографии была чуть старше самой Ани сейчас, она стояла чуть сбоку и не смотрела в кадр. Лица было почти не разобрать.
Аня все еще не понимала.
– Не смотри на лицо. Лицом ты пошла в отца – удивительное портретное сходство для девочки. Смотри на фигуру, осанку, позу, видишь? Стать. Твоя бабушка никогда не была красавицей,