встречает на своем пути невозмутимое препятствие.
Ильгиз быстрым широким шагом покинул стены крепости. Он нашел Эль в ее лачуге. Там она, обняв подушку, захлебывалась в слезах.
– Уходи, – выдавила она из себя дрожащим голосом, даже не обернувшись, чтобы узнать, кто ее потревожил.
– Эль, – голос Ильгиза был нерешителен, – вряд ли отец хотел бы видеть тебя в слезах.
– Это опять ты! – шмыгнув носом, обронила Эль. – Что тебе надо?
– Смотри, что я тебе принес.
Эль повернулась и снова шмыгнула ноздрями, по-прежнему крепко сжимая подушку. Ильгиз достал из кармана все тот же прозрачный камень, похожий на стекляшку. Теперь он висел на шнурке, который был продет в крохотное отверстие, просверленное у верхнего края.
– Это я сам сделал, сегодня ночью. Хотел отдать его утром, но как-то не было подходящего момента. Ну или просто забыл, – смущаясь, улыбнулся Ильгиз.
Эль молча взяла кулон, сделанный Ильгизом, и бросила его на пол.
– Уходи.
Ильгиз немного расстроился, понимая, что сейчас неподходящий момент для сюрприза, да и мысль о том, что все же лучше оставить Эль одну, взяла верх над здравым смыслом. Ильгиз, бросив взгляд в спину Эль, покинул хижину. Развалины погрузились в смуту и непонимание. Повсюду кучковались небольшие группы и что-то обсуждали, пытаясь предугадать дальнейшую судьбу отшельников. Ильгизу до всего этого не было дела, он молча возвращался домой, погрузившись в свои мысли. Над лесом стояла прекрасная солнечная погода, которая должна была радовать взгляд и успокаивать мысли, но на душе Ильгиза свирепствовал ураган, беспощадно вырывая с корнями хрупкий сад его внутреннего мира. Теперь, когда Эль впала в отчаянье и, как ему казалось, отвергла его, некогда яркий пейзаж заиграл серыми тонами. Ильгиз волочился по тропе и пытался убедить себя в том, что кулон, небрежно брошенный на пол, не является знаком того, что Эль к нему равнодушна, а причиной такого поведения стала смерть ее отца.
«Какой же ты болван, ей и так трудно, а тут ты еще со своим камнем! – ругал Ильгиз сам себя. – Но ведь я просто хотел ее успокоить, – тут же искал он оправдание своему поступку. – Я просто взял и ушел! – вновь пытался Ильгиз обвинить себя. – Но ведь она не хотела меня видеть», – по-прежнему появлялось оправдание.
Ильгиз сел на валун в стороне от тропы.
«Она всегда меня отталкивала, – тихо сказал он, глядя в пустоту. – Но ведь я другой, я же всегда был рядом, а сейчас почему-то ушел. Как я могу думать о своих чувствах, когда ей так больно?»
Ильгиз, приняв твердое решение вернуться, поторопился обратно, вниз по склону. Эмоции отступили на задний план, ураган успокоился, и робкий сад вновь пустил корни.
– Эль, – Ильгиз, распахнув дверь, вбежал в хижину. Смятая постель была пуста, а пропитанная слезами подушка пыталась оправиться от крепких объятий. Кулона на полу больше не было. Ильгиз, осмотревшись, выбежал на улицу. – Эль! – прокричал он изо всех сил, стоя