человеку не составляло труда, и одет он был не слишком тепло. Повезло, что в очереди за кипятком он разговорился с парнем из паровозной бригады: тот был из Пскова. В итоге ребята добросили до Подгорной на паровозе и даже куском хлеба угостили. Так под вечер тридцать первого января Рудольф и заявился в расположение 4-го авиационного отряда, доложив о прибытии его командиру Ивану Радулову.
В жарко натопленной комнате он еле сдержался, чтобы не протянуть руки к огню: пока добирался со станции, совсем замерз. Однако старые армейские привычки перевесили: поставив чемодан на пол, заледеневшими пальцами козырнул и лихо доложился.
– Младший механик. – Радулов, невысокого роста, чернявый и немного смуглый болгарин, с подвижным лицом и карими, теплыми глазами, покачал головой. Встал из-за стола, подошел к Рудольфу, потом оглянулся на комиссара отряда, сидевшего к столу боком, опираясь на локоть. – О чем они там думают, в Москве? Впрочем, вероятно, просто информация не доходит…
Он помолчал, потом внимательно посмотрел в глаза Рудольфу:
– А опыт какой у тебя, товарищ… Калнин? – С фамилией запнулся, прочел по бумажке.
– Моторный класс в авиационном отряде в Чите в 1913 году, школа мотористов во Франции в 1917 году, – Рудольф отбарабанил это механически, потому что за прошедшие месяцы рассказывал о себе уже десятки раз. – Служил в 23-м корпусном отряде мотористом и летчиком-наблюдателем, налету сорок часов.
– В 23-м? – Радулов переглянулся с комиссаром. – Интересно…
Он помолчал, размышляя, потом проговорил:
– Ну вот что, товарищ Калнин. Младший механик у меня в отряде уже есть, Александр Иванов его зовут. Завтра познакомитесь… На довольствие тебя зачислим, побудешь пока в отряде регулировщиком… А там поглядим, как с тобой поступить. Ты голодный?
– Так точно, – Рудольф несмело кивнул. Поесть сейчас было пределом мечтаний.
Наутро он погрузился в работу вместе с Ивановым и группой мотористов. Два отрядных «Ньюпора-21» имели восьмидесятисильные двигатели «Рон», три «Сопвича» – стодвадцатисильные. Один из этих стодвадцатисильных моторов и восстанавливали после капота, то есть опрокидывания через нос при неудачной посадке. Рудольф, который соскучился за эти месяцы по настоящей работе, с головой ушел в нее. Саша Иванов был помладше его самого, но видно, что с большим опытом. Работа спорилась. Пообедали, потом снова ушли в палатку возиться с мотором. А перед ужином Рудольфа вызвали к командиру.
В комнате на сей раз было трое. Кроме Радулова и комиссара Прощенка, у стола сидел крупный мужчина, одетый в кожанку с меховой подкладкой. Что-то в нем было знакомое, Рудольф прищурился…
– Сергей? Сергей Хорьков?
Они обнялись. Радулов и Прощенок с улыбкой смотрели на них.
– Выжил, значит. Ну молодец. – Хорьков хлопнул Рудольфа по плечу, как когда-то хлопал его по плечу Конон. – А я не поверил, когда Иван сказал, мол,