и крепкого кофе. Продление срока работы тоже оказалось нарушением какого-то запрещения, продиктованного консульством. Нам было нельзя работать во время занятий. Нас разрешили это сдедать только при каникулах. Тоже надо было еще какую-то сумму денег выделить для консульства. Это как бы добровольный взнос. И, конечно, две недели спустя, когда мне платили, я не сделал никакого взноса.
– Ну, пошли к черту консульство и все эти паразиты, которые в нем собираются, – Дуранд поддержал мое решение.
Тот день, после занятий я добрался до фабрики, чтобы получить деньги, а он проводил меня, надеясь на встречу с водителем машины. Он считал, что водителя надо было наказать. Дуранду очень хотелось схватить его за горло. И я тоже кипел желанием ударить его по морде. Именно поэтому, когда он попросил меня на обратном пути ходить пешком, я согласился с ним. В конце концов, не было так холодно. Весна уже настала и, с такой же радостью с какой мы отметили падение первого снега полгода назад, сейчас нам тоже радовалось его таяние.
– Я в долгу перед тобой, – сказал я Дуранду.
– В каком долгу? – спросил он, перепрыгивая через одну лужу.
– Ужин в ресторане, – напомнил я ему, прыгая за ним.
– Сейчас важно, чтобы ты поехал во Францию, – сказал он.
– Я уже никуда не поеду, – признался я.
– Что ты говоришь? – снова спросил он и тихо добавил: – Какой хрен ты говоришь?
– Если бы я работал весь год, даже так, денег у меня не будет бы достаночно.
– Деньги заработаем, я тебе помогу, – сказал Дуранд, внезапно остановившись.
– Нашел ли ты наконец хорошую работу? – спросил я, не останавливаясь.
– Какая там работа!, – сказал он, а потом прибавил: – Я не приехал в Европу, чтобы работать.
– Тогда чем ты собираешься мне помочь? – я снова спросил его, очень заинтригованный.
– Ты еще думаешь о ней, не так ли? – Дуранд никак не стал раскрывать, каким образом он мне поможет.
– Чем же ты мне поможешь? – повторил я вопрос, вспомнив, что он часто говорил о том, как трудно ему жить на 90 рублей и о необходимости найти, помимо стипендии, дополнительный источник дохода.
– Эх!, какой я дурак, почему я не понял этого раньше? – выпалил Дуранд и уставился на меня.
– О чем ты говоришь? – спросил я, отказываясь знать, каков был источником его дополнительного дохода.
– Встреча с Лоаной была твоим дебютом, почему ты мне не сказал это? – отругал меня Дуранд.
– Я не был обязан сделать это.
– Сейчас я все понимаю.
– Что ты теперь понимаешь?
– Твое желание увидеть ее снова, твое упорство чтобы работать где угодно, твое решение поехать во Францию, даже если это будет стоить тебе карьеру.
– Эх!, какой ты умница у меня.
– Ты никогда не забудешь ту ночь.
– Кстати, где ты пропал тогда?
– У лаосца