и что? Ибица маленький город. Мы с ней ещё встретимся, я уверен.
– Ну-ну. Расскажешь потом.
…
Dilectione mea
Атональный роман
Моё творчество – моя экзистенция.
Карл Поппер,.
– Кто вы? – со смешанным чувством страха, ужаса и любопытства поинтересовался Митя.
– Мы вольные каменщики.
Так закончилась эпопея с ёжиками.
А пока…
Ночью звери совершили подкоп.
Сухопутный переход справа от залива, обычно покрытый трёхметровым слоем мутной воды, полностью высыхавшей к середине лета, становясь собственно переходом, обнажал потресканную, иссохшую под палящим степным солнцем поверхность.
Утром сразу после восхода, едва открыв глаза, Сивохо увидел, что ёжики сотворили. Отвлекая атаками внимание оборонявшихся, нападающая сторона не один день прогрызала каменные толщи пересохшего частично русла. К исходу ночи с завершением работ новые полчища колючих тварей с симпатичными мордочками хлынули из туннелей на поверхность высокого берега залива.
– Вала-амыч, – захихикал, заметив, что Митя проснулся, сидевший в соседнем, выкопанном самолично окопчике Колесников, – теперь тебе писец.
Его спокойствие Мите было неприятно.
– Я Варламыч! – не сдержался он. – А ты, смелый?
– Я ничего не боюсь, – как-то криво усмехнулся Колесников. И добавил загадочно: – Посмотрим…
«Посмотрим?..» Пора.
Масса ёжиков приближалась к критической.
– Гришка, шёл в палатку! – прокричал Митя.
Колесников опять криво усмехнулся и молча кивнул.
«Он ведёт себя, словно прорицатель, знающий страшную тайну. И владеющий способом управлять событиями, сгенерированными ею», – подумал Сивохо.
Пора. Пора.
– Салют, – проговорил Гришка, глядя в упор на Митю. – В палатку. Так победим.
«Салют» не из его лексикона…»
Митя махнул рукой – убирайся.
Дмитрий Варламович проследил, пока коротко стриженная голова Гришки, петляя зигзагами между береговыми песчаными барханами, пригнутая к земле так, что плечи торчали вверх, как две маленькие оглобли, ни скрылась за брезентовыми створками палатки, и принялся за пулемёт.
Странно. Косился на чемодан. Догадался? Нельзя. Это вопрос доверия. Узнав про пулемёт, люди поймут, что Митя собирается их убрать. И не важно, по заданию Шмарко или нет. И не важно, что Митя решил заменить пулемёт фотоаппаратом. Потому что намерение заменить уже никому не удастся доказать.
Митя открыл чемодан: все детали лежали на месте, аккуратные, блестящие и густо смазанные местами солидолом.
Дмитрий Варламович извлёк из чемодана ствол, привычным движением прикрепил патрубок, надел кожух, машинально, не забытым рефлексом убирая лишнюю смазку с сочленений, установил раму, посадил ствол на цалфы, другой конец рамы всунул на цалфы мотыля. Прикрепил к замку рычаги, отрегулировал нижний спуск, потянул, зажал курок. Митя любил курок