с трудом протиснулся в душноватое помещение палатки. Все двенадцать монтажников сидели, тесно прижавшись друг к другу, вокруг большого чёрного казана для плова, слегка синхронно раскачивались из стороны в сторону и потихоньку подвывали.
– О-ой, Сивохо! – тоненько протянул, пропел Шушушка, длиннющий худой прибалт в рваном пиджаке на голое тело. – Ой страшно!
«Двенадцать их, – подумал Митя. – Как у Блока… А я кто?»
В отцовском доме на втором этаже большая библиотека имелась. Когда выселили, то все книги как-то пропали. Но Митя успел много прочитать до пропажи. И не только Блока. Эти не знают про Блока, куда там, работяги. Лагерники, как Митя. Вот ведь, прошли лагеря, а зверя тут испугались. Стихия, это страшно.
Гришка – раз. Вот этот Шушушка. Который на самом деле не длинный, а как все, маленький. По сути. Гаврюшка, простой деревенский парень с большим лбом, золотые руки. Борис Сергеевич Гнеденко, пожилой тучный мужчина с постоянно перевязанной бинтом шеей, вечно молчащий истопник. Два брата близнеца, Кирюшка и Васюшка, тоже мелкие. Несмотря на сложности быта, всегда опрятные, аккуратно и одинаково причёсанные, их русые волосы, убранные назад, лежат через всю голову, прикрывая одинаковую у обоих рыжую плешь. Они отчаянные, эти высоты не боятся. Ванюшка первый, японец, Ванюшка второй, калмык. Эти не разлей вода, порода соединила, себе на уме. Яшка, из Ленинграда, интеллигент, вежливый всегда. Друг Яшки Колюшка по кличке Букашка. Иванов Сергей, этот крупный парень, не меньше Кирюшки и Васюшки, вечно рассказывающий про свою Катюшку, за что и именуется в бригаде Катюшка. Ну и Абдурахман. Итак.
Гришка.
Шушушка.
Гаврюшка.
Борис Сергеевич Гнеденко.
Кирюшка.
Васюшка.
Ванюшка первый.
Ванюшка второй.
Яшка.
Букашка.
Катюшка.
Абдурахман.
Итого двенадцать.
Митя глазами проходил каждого члена своей команды, останавливаясь и всматриваясь в их лица. От них, от этих простых героев зависела теперь не только судьба Мити, не только жизнь и здоровье Ивана Шмарко, но судьба Великой Родины. Экологическое равновесие зональных систем размножения ежиных.
– Где ёж?! – закричал Митя.
Его взгляд закончил осмотр круга сидящих монтажников, машинально перешёл на клетку, в которую они единодушно накануне поместили пойманного Колесниковым ежа, и вдруг до Мити дошло, что перед ним пустая клетка. Митя в одно мгновенье догадался, почему вечно голодный Шушушка произнес не своё обычное «голодно, Сивохо!», а сказал «страшно». Съели. Эти гады успели съесть ёжика, пока Митя защищал их подлые рожи на возвышенном берегу реки.
Рабочие замолчали на секунду, прекратив раскачиваться, затем одновременно задрожали крупнейшей дрожью, начав теперь согласованно качаться взад-вперёд.
– Вы сволочи! Вы обжоры! – снова закричал Митя. – Мы же договаривались!
Маятник качания рабочих приобрёл ещё большую