присягу сменил, без причин или свар уйдя в дом своих недругов Къеттиров – будто мало ему причиталось почёта с богатством средь орна Хатгейров. Второй раз – когда бросил он Къеттиров, ценой жизни товарищей встав под знамёна со львами, присягнув скригге Гальдуров.
– А третий? – увидев, что Сигвар умолк, вопросила его дочь конюшего.
Клонсэ лишь усмехнулся, играя костяшками пальцев по посоху.
– Разве от Соль или прочих не слышала ты о Кровавой Женитьбе?
Гудрун вздрогнула.
– Я другое слыхала – что Дьярви повинны в том были с соседями…
– Верно. С соседями… Только Ульфстюр был в тот день в тверди Гальдуров – и не каким пивоваром, слугой или конюхом, а самим вершним стражей Харлаусэ. И в чертоге в ту ночь повстречал он людей своих прежних хозяев, кто тайком помогали вдове скригги Дьярви ту месть воплотить, устремившись открыть там ворота в стерквегг и пустить внутрь убийц. Был он воином много отважней иных, и сумел бы и сам в одиночку сразить заговорщиков – не пришлось бы и стражу призвать – его меч был искуснее прочих. Но Раудóкси и тут неким умыслом снова решил поменять господина – и смолчал, повелев своим людям раскрыть среди ночи ворота – тем впустив в спящий Ярнтэ́ннур-гейрд всепогибель убийства.
– А потом?
– А потом сами Къеттиры вместо тех почестей или прощенья точно шальную собаку изгнали Ульфстюра из залитой кровью и выжженной тверди Железных Зубов – что изменнику трижды нет веры и славы, и пусть имя его обернётся на пепел при жизни; и не будет отныне ему ни воды, ни огня; каждый дом затворит перед тенью его свои двери… И до смерти как бешеный волк он бежал ото всех, погрязая в злодействах как в темени Ормхал. Даже дети его своё сердце закрыли от милости к падшему родичу, отверзая свой род от предателя трижды, чья великая слава отныне истёрлась, растворилась в неправо проли́той крови́ – и цена его клятвы не выше пожра́нного ржою гвоздя или стёртого хрингура…
– А по причине какой сами Къеттиры влезли в ту свару меж Дьярви и Гальдуром, скригга? – спросила вдруг Гудрун у Когтя.
– Потому что проли́тую кровь не прощают – так молвит древнейший закон северян. Таков долг – защищать тех, кто дорог тебе… и не взирая на цену обид их врагам не прощать.
Дочь конюшего пристально подняла взор на их скриггу, проницательно глядя в глаза старика – и Сигвар уже догадался, каков будет новый вопрос.
– А как звали вдову скригги Дьярви – кто невестой была в этот день на Кровавой Женитьбе, и содеяла после всю эту резню?
Клонсэ прищурился, глядя на братову внучку.
– Иннигейрд. Дочерь Хёскульда Ржавые Зубы – скригги Къеттиров в годы той Смуты Соседей…
– Ну – довольно историй дурных на ночь глядя – а про цену их прочим тем больше…
– Значит есть ещё что рассказать в той истории? – догадалась дочь Гисли, взглянув в глаза скригги.
– Юна ты ещё про всё знать, моя милая – потом расскажу я тебе как-нибудь… Дела́ наши не ждут – а чернила уж