в Костяном Чертоге продолжился пир.
– Откуда же такие шалые бабы как эта берутся? – удивился один из молодых сотников, – что и страх нипочём ей…
– Откуда и ты от отца с матерью вышел! – остро пошутил в ответ кто-то чересчур перебравший мёду, не стесняясь навернуть при людях на язык подобное.
Старый Ан-Шóр с укоризной глянул через своё плечо на того болтуна, враз умолкшего под взором Дубовой Ручищи.
– Молчали бы лучше… Гляди ты – откуда?! И не только мужам боги даруют храброе сердце, пусть и силы не дав наравне. Жена самогó Бейлхэ, пока тяжёлой её он не сделал, ни одной битвы подле мужа с луком в руках не пропустила, как он вознялся сражаться против Жестокосердного, как сказания молвят. Да и на нашем веку таковые водились. Разве забыли вы все, кто такая была Гэлвейн из Каррэйх?
Сидевший неподалёку молодой родич Борны в удивлении пожал плечами.
– Винюсь, гаэ́йлин – не слыхал я о ней. Или память дурна – всех древних преданий не удержать!
– Ты уж удержишь – если у самогó в голове одни бабы! – подколол его кто-то из товарищей.
– Вот уж ври – моей Гвервил мне за пятерых предостаточно! – фыркнул Килух.
– Уж какие тут древние… – неодобрительно буркнул Ан-Шóр, хмуря брови, – будто я о часинах Кро-э́дрокаэ́раха вам тут толкую…
– Гэлвейн была жена У́лайдэ Иóрэ, славного ратоводца в пору Мор-Кóгадд… – нежданно отозвался сам áрвеннид, обращая на себя все взоры гостей Ратного Чертога, – и в год третий, когда летней порою дейвóны неостановимо шли на Аг-Слéйбхе копейною конницей, Орёл с родичами все полегли при Иáррэ-а-кáрраг неподалёку от селища их – но многочисленного врага остановить не смогли.
Как Гэлвейн узнала о гибели мужа – а дейвóны уже подступали к их селищу, откуда была им прямая дорога к Иáррэ-а-кáрраг – слёзы утёрла, собрала всех тех, кто остался в их Глас-Дэ́ир-гáррэйн – своих и соседских детей, стариков и всех женщин. Велела взять любое оружие, у кого что осталось в дому – луки и копья охотничьи – и так стала встречать мохнорылых у затворённых ворот.
Дейвóнов явилось к Зелёной Дубраве три полные сотни воителей – а вот малое селище, что стояло меж скал на дорожном развилке, и одной лишь древней буррой охраняло прямой путь с перевала, взять они не смогли. Жёны и дети под её вершенством не щадили врага – били стрелами с бурры, и со стен копьями и камнями разили каждого, кто только пытался приблизиться по дороге к воротам в Глас-Дэ́ир-гáррэйн. Сама Гэлвейн не одного мохнорылого выправила ко Всеотцу отцовским копьём, мстя за мужа и братьев. А когда враг всё же с наскока сломил их защиту и прорвался сквозь выбитые ворота, то сама не страшась встала против дейвонов – обычная баба, дочь мельника, что прежде лишь растила детей и хозяйство вела.
В той стычке она потеряла от дейвóнского меча правую руку по локоть, но пику и в левой не бросила, еле живая от ран продолжая стоять и сражаться – и враги чуть не со страхом покинули роковое для них Глас-Дэ́ир-гáррэйн, отступая назад едва ли в оставшейся числом после боя одной хéрве.
– Храбрая