как крушат твои.
Я, Стебуклас
– В детстве мама пыталась сделать из меня человека, – говорю, как всегда, на бегу – по меркам всех окружающих, и на нормальном ходу – по моим собственным меркам, темпам и течениям нитей Мира. С другой стороны, с мерками у меня всегда все было плохо, как и со всеми цифрами и числами. Я просто чувствую, как надо Миру, и это редко соотносится с тем, что нужно людям (по их собственному мнению). Говорю и перехожу почти на бег, потому что наконец-то можно пройтись – все-таки метро у них тут слишком медленное. А эскалаторы совсем уж лютый трындец. Благо Стебуклас тоже быстро ходит – не будет ворчать.
Стебуклас ухмыляется, но вслух ничего не говорит, только думает. Но что думает Стебуклас неведомо никому, потому что думает он на незнакомых в этой реальности символьных языках. Или на китайском. В любом случае, я не разбираю его мыслей, только чувствую. Обычно нам этого хватает с головой.
Стебуклас – Чудо. В прямом смысле, потому что «stebukas» в переводе с литовского – чудо. А еще – во всех непрямых, человеческих и нечеловеческих смыслах. Стебуклас самое невероятное Чудо и все. Никто не знает точно, откуда он появился. Хотя сам он иногда что-то пытается утверждать про семью, все наши догадываются, что не было у него обычной семьи, а уж я-то всеми вечными сердцами чую, что не было там никаких родителей. Там была Вечность. И Вечность эта была Стебуклас, который нацепил свой строгий, а на самом деле пижонский плащ в пол и пришел к нам.
Люблю его до неба. Самый лучший в Мире. Звала его несколько лет, все никак вызвать не могла. Вместо бубна чего только ни перепробовала: и кистями по холстам, и металлическими буквами по листу, и душевными неистовыми криками по небу и смертными своими костями по внутренней Бездне. В итоге вышел. Такой хороший. И ведь ветер знает, что из всего этого сработало.
– Пыталась пристрастить меня к книгам, – продолжаю я. – И даже водила в музыкальную школу. Такой лютый кошмар, – весело гляжу ему в глаза, – ты и представить не сможешь, – говорю и смотрю по сторонам, вспоминая дорогу: здесь перейти или дальше? Хм, кажется, от Ватерло нужно было повернуть, перейти после большого кругового разъезда, а потом – по прямой.
– Ладно школа – там ясно все. А книги-то что? – спрашивает Чудо в черном пальто до пят с огромными карманами. Такими же огромными, как он сам. И таким же черным капюшоном толстовки, который он натянул по самую вечность – или что там у него вместо носа? С капюшоном – это он молодец, хорошо придумал, а я, ладно уж, помокну. Авось, не растворюсь от такой осенней небесной пыли, которая решила притвориться дождем. Только волосы вот совсем белым дымом, ой, то есть дыбом встанут. Ну и дымом, может быть, тоже. Лондону пойдет – полное попадание в местные оттенки достойного, сдержанного мокрого асфальта.
– А книги – вслух. Представляешь какой мрак кромешный? – отвечаю и таращусь